365 сказок - [460]

Улыбаясь, она тянула руки к небу, и рассвет спускался к ней медленно и неохотно.

Волны звали, шептали, уверяли, что знают иной путь.

Она сорвалась с места, не сдержавшись. Она помчалась по полосе прибоя, не замечая, как промокает одежда. И внезапно — совсем неожиданно — поняла, что в ней бьётся не сердце, но солнце.

Что оно потому и не всходит сегодня, что заблудилось в её груди.

И тогда она вспомнила кое-что ещё.

Над побережьем разнёсся её полный музыки смех. Волны обдали её брызгами в который раз, а она всё смеялась, смеялась, смеялась, пробуждая город.

Солнце вырвалось, сорвалось с её губ, устремилось к своему привычному пути.

* * *

На побережье никого не осталось.

* * *

К вечеру в кофейню зашёл парень, пожал плечами и устремился за стойку. Он снял с крючка фартук и надел его, он взял чашку и поставил перед собой. Кто-то попросил кофе по-венски, и парень встрепенулся, тут же занявшись приготовлением. Подавая заказ покупателю, он чуть слышно вздохнул.

Было нелегко расставаться с первой из череды, с первой и совсем небольшой, с первой и хрупкой мечтой.

Солнце клонилось к закату, рассыпалось бликами по полу кофейни, обещало встать завтра. Парень старался не смотреть ему в глаза.

Он варил лучший кофе в этих местах.

Он вкладывал в каждую чашку одну мечту, крохотную мечту, такую мечту, которая не могла исполниться у него, пока он был заперт в городе на берегу моря.

Волны, шурша, набегали на берег, солнце тонуло в пене, на песке не осталось ничьих следов, лестница из ракушечника была пуста…

Одинокая квартирка на третьем этаже, та самая, что под крышей, ждала нового жильца.

339. Пекарь

На окраине городка, замершего среди гор, стояла булочная. Пекарь оттуда был известен едва ли не повсюду. Какая сдоба выходила из его рук, какие калачи и баранки! Как умело выплетал он пирогам косы, а что за удивительные на вкус булочки у него получались — хоть с капустой, хоть с повидлом, хоть с рисом и мясом! В городе не было ни одного человека, кто хотя однажды ни купил бы себе сдобный подарок. И всякий раз пекарь сам передавал бумажный пакет с покупкой, одаривал улыбкой и желал хорошего дня.

Однако иногда булочная закрывалась. Могла и день, и два простоять, спрятавшись за ставнями. Жаждущие прикупить сдобу приходили, звенели колокольчиком на двери, заглядывали во двор, окружённый низеньким каменным забором, но разгадать загадку не могли. Пекарь жил один, никому о себе не рассказывал. Пусть знали его как добродушного и приятного человека, на самом деле никто не слышал ни чем он живёт, ни о чём думает, ни как ему удаётся печь столь прекрасные булки.

Впрочем, вскоре открывалась булочная снова и плыл чарующий запах по улицам, горожане опять собирались на крыльце, звенели колокольчиком, покупали сдобу. И не помнилось, что несколько дней никто не видел пекаря за работой.

* * *

Близилось Рождество. Город запорошил снег, на всех улицах рассыпались огни фонариков, а на каждой — даже самой маленькой — площади появилась празднично украшенная новогодняя ель. Игрушки, подарки, мишура, бенгальские огни и хлопушки — в городе готовились к Рождеству основательно.

Пироги и булки теперь шли нарасхват. Каждому хотелось в предрождественское утро попробовать вкусную витую булочку с корицей, пирожок с ягодами брусники или даже просто сахарный крендель. И так хорошо было от этой сдобы, точно в каждой крошке запеклось рождественское настроение. Улыбался пекарь, передавая очередной пакет с булками, кивал и отворачивался к печи, где уже поднималась и румянилась новая партия. Каждый из горожан предвкушал уже, как отстоит очередь на самое Рождество, отрежет себе кусок пирога дома, и всё вокруг расцветится праздником.

Вечером, за день до Рождества, прилетел в город сильный ветер, принёс метель, влажный снег, оседавший на крышах тяжёлыми шапками. Улицы же города вскинулись льдом, едва можно было пройти. Горожане опасались выходить на улицу, встревожились — лишь бы и на само Рождество не было такого ненастья.

Пекарь же вышел на улицу в одной рубашке, отряхивая муку с фартука. Ему предстояла бессонная ночь. Ветер во дворике закрутился вихрем и заговорил с ним:

— Говорят, ты тут лучший, — насмешливо прокатилось в каменном кольце. — Что сможешь спечь, что угодно.

— Дело своё знаю, — кивнул пекарь. — Но секрет один есть. Если ты хочешь чего, то уж лучше скажи сразу.

— Вот как, вот как, — ветер метнулся из стороны в сторону, бросил снежной крупы в лицо пекарю. — Нужен мне такой рождественский пирог, чтобы холодная и голодная зима раздумала входить в этот город. Сможешь? Стоит она на перевале. Если тебе не по силам дать ей лакомства, то она сорвётся с гор лавиной, ничего от города не оставит.

Задумался пекарь, помрачнел, но кивнул.

— Будет ей такой пирог. Только в ставни не стучать, в дымоход не заглядывать. Иначе договора между нами никакого не было.

— И не страшно тебе за город?

— Лично хребет твоей зиме переломлю, — развёл руками пекарь.

Присмотрелся к нему ветер, представил, как сильные руки, знакомые будто бы только с тестом, саму зиму смешивают в цельный ком, и поверил, отступил, улёгся ждать на крышах.