365 сказок - [462]

Холмы никак не хотели приближаться, играли со мной, прячась за струями ливня. Ветер бил в лицо, заставляя кашлять и захлёбываться вездесущей водой. Когда я вышел на открытое пространство, я был так истерзан и исхлёстан, что не мог сделать больше ни шагу.

Над холмами нависло тяжёлое небо. Облака составляли горные хребты, нагромождались друг на друга, темнели и синели, точно воды в них накопилось на целый потоп. Я замер среди влажных стеблей высохшей за август травы, вслушиваясь в то, как дождь впивается в землю.

Я стоял среди декабря, позабывшего о снеге, стоял на холмах, пахнувших холодной влагой и ненаступившей зимой, но на самом деле я всё так же смотрелся в лицо темноты, всё так же балансировал в шаге от бездны, до краёв наполненной чёрным.

* * *

— Кто это, мама?

— Это странник.

— Что с ним случилось?

— Дождь застал его в холмах.

На разгорячённый лоб опустилось прохладное полотенце. Выплывая из сна, из горячечного бреда, я с удивлением осознал, что рана в груди — лишь тяжесть в лёгких из-за тяжёлой простуды, что горечь в горле — не яд, а ангина.

— Разве странникам страшен дождь?

— Тот, что приходит к нам в декабре, страшен для каждого, ты же знаешь.

Голос женщины был усталым, но нежным, детский лучился энергией и любопытством. Я не мог открыть глаз и посмотреть, кто же они, каковы они, только слушал.

— Почему странник не смог уйти от дождя?

— Наверное, не нашёл пути.

— Потому что странникам нужен свет, чтобы куда-то идти? Маяк? Звезда?

— Странникам нужен компас, он у них внутри, — поправила женщина терпеливо и мягко. — Маяки и звёзды помогают им, но только компас в груди указывает верный путь.

— Может, у него он сломался?..

Мне захотелось коснуться груди, почувствовать под пальцами живое биение компаса, но я был так слаб, что не мог поднять руки. Казалось, что и сердце бьётся едва-едва. Я не мог ни глубже вздохнуть, ни улыбнуться, ни повернуть головы.

Бездна поймала меня и не желала выпускать, пусть я и лежал в тёплой постели, окружённый заботой.

— Есть ли мастер, что способен починить компас странника?

— Я не слышала о таком. А теперь давай-ка оставим его в покое, пусть отдыхает.

— Но он ведь спит и не слышит нас!

— Неужели ты хочешь его разбудить прежде, чем он поправится?

— Ой!

— Вот именно!

Они ушли. Я знал, что вокруг меня разошлась тьма, распустилась цветком. Свеча, что осталась у изголовья постели, погасла.

* * *

Сон схлынул, но я всё ещё не мог выйти за его пределы, удерживаясь на поверхности дремотного состояния. В любой момент я мог соскользнуть в него снова.

— Отчего он никак не приходит в себя? — встревоженно спрашивала женщина.

— Его болезнь лежит глубже, чем ты видишь, — отвечал мужской голос. — Ты ему только снишься, весь этот мир для него только сон.

— Разве?

— Так и есть. И он никак не может выбрать, куда же ему идти.

— Это потому, что у него сломался компас? — встрял детский голосок. — Или, быть может, он потерял маяк? Свет звёзд?..

— Видишь, какой ливень на улице, маленькая? — усмехнувшись, отвечал мужчина. — В такой дождь звёздному свету никак сюда не пробиться, а маяки в наших краях давно погасли. Компас же… — чья-то тёплая ладонь слегка коснулась моей груди, — компас его беспокойно дрожит. Нет, девочка моя, тут вопрос в чём-то ещё.

— Возможно, мне нужно идти к маяку!

— Ну что ты придумала, — шикнула женщина. — Зачем тебе к маяку?

— Я зажгу там огонь, и странник очнётся.

— Дэйзи!

— Я скоро, мама!

— Что с ней будешь делать… — но в этой фразе звучало больше гордости, чем тревоги.

— Если твоя дочь сумеет разжечь огонь маяка, кончится дождь, — серьёзно ответил мужчина. — И если такое случится, всё изменится, всё.

* * *

Среди темноты моего сна мелькнула искра. Очень слабая, дрожащая, трепещущая, она не давалась в руки. Я почти перестал смотреть в её сторону, но потом поддался и двинулся к ней, увязая во мраке. Я шёл, стараясь разобраться, что это — огонёк костра в ночи, звезда, маяк?.. Или, быть может, болотный огонь? Или одинокий фонарь на перекрёстке?

Я шёл, и мне становилось всё легче дышать, а тьма выцветала, становилась всё бледнее, пока не превратилась в сумерки.

Под моими ногами был сырой песок. Растревоженный ночной ветер нёс запах моря и водорослей, тёмный кустарник мерцал каплями на ветвях. Дождь только что закончился.

Впереди далеко-далеко разносил свет старый маяк.

Остановившись, я улыбнулся. У неё получилось.

Компас в груди уверенно указывал путь.

341. Кот, чашка и дверь

Блуждая знакомыми мирами, я вновь оказался на крыльце таверны, открытой для странников. На этот раз мне хотелось провести здесь ночь, подняться в одну из тех комнат, что затаились под крышей, по скрипучей лестнице и остаться наедине с самим собой на перекрёстке реальностей.

Простуда, терзавшая меня, исчезла, и бездна больше не скалилась мне в лицо в моих снах, но что-то всё же тревожило, настораживало, так что лучшим способом разрешить это был бы именно такой. Ведь перекрёстки имеют для странников почти такое же большое значение, что и двери.

Сначала я расположился за столиком у окна, и вскоре передо мной оказалась крупная керамическая чашка с чаем и ключ с биркой «4». На боку её был изображён кот, задорный и очень живой рисунок заставил меня осторожно провести пальцем, точно я не до конца доверял глазам, точно мне требовалось убедиться — кот там действительно есть, ощущается пальцами.