365 сказок - [464]

Лучше всего странникам удаются двери. И я размашисто нарисовал одну из них прямо на стенке, где должен был остаться кот.

— Видишь, вот дверь, сквозь которую ты сумеешь сбежать, — пояснил я.

— Сумею?

— Я странник, двери — это по моей части.

— Не люблю быть должным, — мурлыкнул кот. — Но раз уж так… Когда-нибудь я верну этот долг.

— Когда-нибудь я позову тебя на помощь.

Кот прыгнул на поверхность чашки. Мгновение я видел его на пороге, а затем он исчез, осталась лишь дверь.

Улыбнувшись, я подошёл к окну, чтобы полюбоваться наступающим рассветом. Чашку я поставил на подоконник, но когда посмотрел на неё снова, чёрная трещина причудливо змеилась по керамическому боку. Заклятье колдуна разрушилось, ничего от себя не оставив.

342. Шаманский нож

Я прошёл через врата — из прекрасного сада шагнул в городок, раскинувшийся на холмах. Каждая улица лихо бежала вниз, закручиваясь спиралью, и я стоял на перекрёстке. Над городком раскинулись тучи, но он и в такую погоду был крайне мил.

Стоило мне ступить на вымощенный булыжником тротуар, как миры разъединились и портал исчез. Выбрав одну из улиц, я пошёл медленно, рассматривая витрины и вывески магазинчиков, чайных и кофеен. Прохожие будто не замечали меня, и сегодня я был этому рад.

Она из витрин заставила остановиться — за стеклом скрывался магазин игрушек. Фарфоровые куклы с ребёнка трёх лет высотой смотрели на меня строго, внимательно, их широко раскрытые стеклянные глаза поблёскивали, отчего казались совсем-совсем живыми.

Пока я смотрел на них — на атласные и бархатные платья, отороченные дорогим кружевом или мехом, на миниатюрные туфельки, выглядывающие из-под пышных юбок, на завитые локоны всех возможных оттенков, по моей ладони растекалось знакомое жжение. И когда я наконец-то отвёл взгляд, оглядев сонно-солнечную улицу, в пальцы уже лёг сам собой шаманский нож.

— Что с тобой, приятель? — спросил я его, будто он мог ответить мне голосом. — Здесь нет никакой опасности.

Я отступил от витрины, глаза кукол проводили меня с затаённым любопытством и излишней настороженностью, но я был уверен, что шаманский нож пытался сказать мне о чём-то другом.

Солнечный свет…

Я запрокинул голову, удивлённо глядя в небо. Где же те тучи, что ещё несколько минут назад загромождали его? Куда они подевались, как сумели истаять без следа?

Шаманский нож не желал прятаться, и я двинулся дальше, удерживая его осторожно, так, чтобы никто не обратил на него внимания. Стоило мне повернуть в небольшой проулок, как я заметил странного, чуть суетливого человека. Он всматривался в собственную тень и, кажется, говорил с ней.

— Так ведь гораздо лучше, не правда ли? Так гораздо, гораздо лучше!

Он сделал несколько шагов вперёд.

— Я и не думал, что получится настолько хорошо.

Тут он побежал, и я последовал за ним, очень заинтригованный.

Вместе мы повернули к парку, скорее, даже к скверу — небольшому, затаившемуся между зданий. Человек остановился и пожал плечами. Теперь он был от меня в десяти, а может, и в двадцати шагах, потому я не слышал, что он говорил себе под нос. Вот он взмахнул рукой, и сквер раздался вширь, поглотив без следа здания, его окружавшие.

Удивлённый, я выдохнул, чувствуя, как шаманский нож обжигает пальцы.

— Лучше! — раздался вскрик. Человек продолжил идти, на этот раз он повернул во дворик, и я ускорил шаг, чтобы не потерять его из виду.

— Где-то здесь, — человек рассматривал окна. — Точно здесь.

— Что вы потеряли, любезный? — окликнул я.

Он резко развернулся ко мне, поражённый, что кто-то увидел его и заговорил с ним.

— Собаку, — пояснил он, пряча руки за спиной. — Собачку.

— И зачем же вам она?

— О… — он отвёл глаза. — Незачем, тут вы правы.

Я чувствовал, что ткань реальности внезапно истончилась, стала совсем-совсем прозрачной и ломкой. Так бывало… я знал это ощущение. Так случалось, когда кто-то пытался перекроить её.

Я нахмурился.

— Уж не пытаетесь ли вы, любезный, вычеркнуть из этого мира меня?

— Что? — его лицо пошло красными пятнами. — Совсем нет.

Обойдя меня боком, он вышел сквозь арку. Я же приметил пожарную лестницу и влез по ней на крышу. Отсюда мне было видно, как человек замер напротив магазинчика с куклами.

Я снова увидел, как он взмахнул рукой — одно движение, так похожее на что-то очень знакомое — и вот уже никакого магазинчика с куклами нет. Нет ни взглядов, ни платьев, ни туфелек. Стена дома была слепа и пуста. Человек же огляделся и пошёл дальше, чуть припрыгивая на ходу.

— Что же это получается? — спросил я вслух.

Шаманский нож, казалось, точно знает, но только он не умел говорить — не в этом мире, не в этот раз.

Прыгая с крыши на крышу — получалось удивительно легко, потому что реальность стала податливой и мягкой, как в первые дни своего пробуждения из небытия, я преследовал странного человека. Он не знал, не мог знать, что вычеркнуть странника невозможно, пока он сам не пожелает уйти.

Наконец человек вышел на пустырь, а мне пришлось спуститься и остановиться на углу, спрятавшись за разросшимся кустом сирени.

Человек воровато оглянулся, но не заметил меня, он опустился на корточки и вонзил в землю нож, стремясь провести ровную линию. Земля подавалась неохотно, я видел, как на лбу человека выступил пот, он задыхался, бормотал, нажимал на рукоять ножа сильнее. И тут я сообразил, что он делает.