1918: Очерки истории русской Гражданской войны - [47]

.

Наконец попутно англичане оккупировали в июне и смежную с северной Персией часть Закаспийской области в Туркестане.

Общее количество союзных сил, направленных за 1918 г. в Россию, составляло[176] (см. таблицу 11):

Таблица № 11.КОЛИЧЕСТВО ВОЙСК СОЮЗНОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ В РОССИИ в 1918 г.

Примечание. Отряд Данстервиля из Баку ушел в сентябре в Персию.

Запутанность взаимоотношений, создавшаяся в связи с Брест-Литовским миром, приводила к тому, что наряду с германским послом в Москве в России оставались и дипломатические представители держав Согласия, и их военные миссии (например, французский генерал Лаверн).

Послы, правда, переехали после Брестского мира в Вологду[177], но военные миссии и отдельные чины посольств продолжали оставаться в Москве.

Несомненно, что они поддерживали связи с русскими контрреволюционными силами. Сохранились три любопытные перехваченные большевиками шифрованные телеграммы, направленные «французскому военному агенту в Москву», относившиеся к концу мая и началу июня 1918 г. Вот они:

Телеграмма (шифрованная) из Самары французскому военному агенту в Москву. Отправлена 9.35 ч. 17 мая. Получена 10 ч. 18 мая.

«Все казаки восстали. Главноуполномоченный Самаре просит денег и оружия; идут против Советов и «бошей». Ответ. Ванно»[178].

Телеграмма эта была подана за десять дней до выступления чехов на Волге.

Две другие, также шифрованные телеграммы поданы с Северного Кавказа (тому же адресату). Обе отправлены 3 июня. Получены 13 июня (т. е. шли 10 дней)…

«1. Казачье движение подготавливается на Тереке втайне от местного правительства, но в то же время оно направлено не против него, а против мусульман, покушающихся на казачьи земли. Большевистский главнокомандующий Автономов – патриот и просит русских офицеров для Красной армии и казаков для создания противогерманского фронта. Виделся с Радко-Дмитриевым, охотно сдает командование новому главнокомандующему генералу Снесареву. Необходимое соглашение кубанского и терского казачеств еще не осуществлено, ему будет содействовать Автономов, в душе он против комиссарского правительства. При удаче этого казачьего движения комиссарское правительство падет сейчас же.

2. Стану исключительно на точку зрения обороны против немцев и мусульман, но для этого надо стать на сторону казаков. До сих пор англичане еще не высказались. Полагаю, что Ростовский фронт, т. е. Кубань, должен быть под нашим руководством, англичане – на Тереке. В этом случае испрашивал бы Ваших директив и на какие кредиты мог бы рассчитывать. Шардиньи»[179].

Красный главнокомандующий Автономов в это время действительно был сменен красным же генералом Снесаревым. Терское восстание вспыхнуло в августе.

Намеки на эту путаницу, когда французские офицеры поддерживали просьбы советских «главковерхов» «о комплектовании Красной армии русскими офицерами», встречаются и в записках небезызвестного «зеленого» (т. е. не признававшего ни белых, ни красных повстанца) Вороновича, приезжавшего в мае 1918 г. в Екатеринодар к большевикам.

«В кабинете военкома Силичева я познакомился с каким-то французским лейтенантом, приехавшим в Екатеринодар предложить местной большевистской армии помощь Франции для борьбы с германо-турками. Мы разговорились, и он стал горячо убеждать меня в необходимости привлечь на службу в Красную армию всех кадровых офицеров.

– Не все ли равно офицерам, какое правительство стоит сейчас у власти? Раз это правительство будет продолжать войну с немцами и тем самым нарушит Брест-Литовский мир – долг каждого русского офицера добровольно явиться в ряды Красной армии, – говорил лейтенант. – Франция и другие народы готовы оказать помощь большевикам, если они снова начнут войну.

Я не стал возражать французскому офицеру, так как понимал, что нашим бывшим союзникам решительно все равно, какое правительство стоит у власти в России, и они готовы одинаково помогать и большевикам, и монархическому правительству, лишь бы оно продолжало вести борьбу с Германской империей»[180].

Несомненно, что союзные военные миссии в России летом 1918 г. не бездействовали. Ход дальнейших событий покажет, что дело не ограничивалось одними телеграммами.

Двойственность политики союзников в отношении их к русской революции, конечно, диктовалась их точкой зрения, что во время войны все-таки единственным их настоящим противником были немцы. И белые, и красные одинаково, с их точки зрения, могли быть ими использованы с этой целью.

Типичным примером подобной двойной игры является наличие, например, в России в течение первой половины 1918 г. двух английских миссий – остатков прежнего посольства, возглавлявшегося советником посольства сэром Фрэнсисом Линдлеем, и неофициальной миссии, возглавлявшейся 30-летним бывшим английским вице-консулом в Москве Локхартом. Первая не признавала большевиков, второй же было поручено вести с ними самые оживленные переговоры, и ее глава пользовался особым покровительством Троцкого[181]. Таким образом, в то время как официальная английская миссия была настроена определенно против большевиков и готовила интервенцию против них, неофициальная миссия Локхарта сговаривалась с большевиками об интервенции для содействия большевикам в их борьбе (?) с немцами