Басолуза — ядовитая пустынная змея. Достаточно грамма ее слюны чтобы умертвить любую тушу. О да, коварная гадина дорого обойдется изощренному змеелову. Только к чертям этих змееловов.
В данном случае Басолуза — это я.
Мой отец проклял эту змею, когда наблюдал кончину своего приятеля. Придурок сделал смертельную ошибку — попробовал словить Басолузу рукой, хотя профессионалы всегда работали с арканом. Приятель скончался через пару минут, выпустив пену, а отец кое-как унес конечности. Это случилось до того, как я появилась на свет. Тогда я уже доваривалась в собственном соку. Разумеется, отец не мог подозревать, что мать принесет девочку.
Когда он принял меня из ее лона, он сказал:
— Она вся уродилась в тебя. Назову эту суку Басолузой, будь она проклята…
Так началась моя бренная жизнь. Мое детство было не лучшим из всех возможных детств, но я терпела все, что выпадало на меня и мою семью. Отец частенько избивал мать, а когда подросла я, он начал бить и меня. Делал это на глазах у матери, когда я плохо ела или, скажем, громко визжала за столом, а иногда бил ради забавы, но снайпер, кол ему в глаз, он был отменный. Отец разыскал мать, после того как прошел локальную войну с тридцаткой жертв на личном счету. Брат мой умер в годовалом возрасте, а последней вылупилась я.
— Оружие приведет наш мир к спокойствию… — всегда говорил отец.
Только мне семнадцать стукнуло, а он уже меня выучил обращению с оружием. Подробно рассказал, какие пушки складывали живую силу, а какие проламывали крупную броню. Показал, как ударять из различных положений, маскироваться, вычислять другого снайпера. Все праздники устроил, в общем. Он развивал во мне жестокость, чтобы я смогла выжить среди тех, кто не жаждал мира. Я хорошо усвоила его уроки.
Через три года он умер, а я ему все простила. После отца осталась его винтовка, ставшая моим оружием. Она была чертовски пристрелянная и точная, как Божий глаз. У меня хранилось две сотни патронов, но не было возможности прикупить больше. Я не решалась оставить мать, а мимо нас не простелили торговые пути. Все изменилось спустя несколько месяцев.
Я их приметила, когда набирала воду из колодца. Пять неустрашимых безмолвных самцов. Был бы жив мой отец, случилась бы жаркая перестрелка, но я восприняла их спокойно. Они пришли из пустыни, чтобы купить пищу и оружие. Я продала им часть продуктов, а когда речь зашла о пушках, сказала, что есть винтовка и патроны, и это не продается.
Тогда самый крупный сказал:
— Я Варан. Присоединяйся. Снайпер не будет лишним среди нас.
Мать меня сразу отпустила. Она сказала, что я уже большая и могу не возвращаться. Еще она добавила, что ей надоело меня кормить. Я оставила бедняжку, не зная, что произойдет с ней в будущем. Пока мы отходили от дома, я тихо плакала, низкая и худая, с винтовкой на ремне, душившим мою грудь. Варан успокоил меня. Он сказал, что рано или поздно все устраивают самостоятельную жизнь. Ручаюсь, самцы приняли меня от недостатка мяса. Им некогда было ходить по борделям и оставлять там лишние деньги.
Они взяли самку в качестве бесплатного развлечения.
Так началась большая дорога. В следующие два месяца я притерлась в новой команде и прошла боевое крещение. Еще я твердо уяснила, что когда меня собирались трахнуть, мне оставалось не возражать. Для меня неважно было, как это делали мои самцы, но когда это пытались сделать чужаки, я убивала их. Вчера я случилась с Ветроловом, а позавчера, кажется, с Вараном. Теперь это происходило часто, и повседневно находилась маленькая проблема — я была единственной на четыре самца.
Дакота из принципа меня не касался.
Нас было шестеро, а шесть, как известно, несчастливое число. Раньше нам говорили: "Сукины дети, зря вы набрали такое количество! С вами обязательно произойдет несчастье!", однако с нами ничего не происходило. Дерьмо нас облетало стороной. Со временем число 6 стало для меня тем же, чем для носорога был пластмассовый дротик. Я чихала на суеверия и продолжала веселиться. Из всех самцов больше всего мне нравился Варан.
Он любил меня крепче всех. Правда, у него однажды нашелся достойный конкурент. Случайный незнакомец. Я его не завалила, потому что чересчур набралась. Мелкая глупость случилась в гостинице. Он три часа ублажал меня в номере. А потом внезапно пришел Варан, достал нож и перерезал ему глотку. Тогда я сильно расхохоталась, обрызганная кровью. Варан сказал, что если я буду переминаться в постели с каждым встречным, я подставлю себя серьезной опасности.
Я надолго запомнила эти слова. Проклятый Боже, как же зудят мои бедра. Я любила частенько злить самцов, говоря им что-нибудь вроде: "Сегодня я слишком устала!" или "Отвалите к черту, сукины дети!" В ответ на мои слова они щерились, запасаясь мощностью впрок. Самка в отряде нисколько не мешала им. Когда у меня было время, я на совесть готовила этим кобелям, а когда они лежали измятые, обрабатывала их ранения. Впрочем, Варан уважал меня не за это. Помимо влагалища и санитарных знаний я обладала исключительной боеспособностью. Пролезала в такие дырки, в какие не пролазили они. Среди них я слыла проворным штурмовиком и точным снайпером. Самцы нередко говорили мне: "Ты меткая пронырливая сука". Я всегда держала это за комплимент.
