Забавы уединения моего в селе Богословском

Забавы уединения моего в селе Богословском

Князь Гавриил Петрович Гагарин (1745–1807) — видный политический деятель времен Екатерины II и Павла I — прожил интересную и бурную жизнь, сочетая увлечение масонством с государственной деятельностью, коммерческие занятия с изощренным развратом. Истовая религиозность уживалась в его душе с невероятным сладострастием.

Поэзия Гагарина не без изящества, в стиле модного тогда рококо, повествует о нежной, но страстной любви. Однако наиболее ярко князь Гагарин проявил себя в философско-религиозных трудах.

В последние годы жизни, замкнувшись в своем имении, он написал книгу покаяния «Забавы уединения моего в селе Богословском»: искреннее раскаяние в «грехах молодости» дает ему силы духовно очиститься и найти просветление через любовь к Богу.

Все тексты книги впервые приходят к современному читателю, словно воскресая из сокровищницы библиофила.

Жанры: Поэзия, Классическая проза
Серия: Символы времени
Всего страниц: 48
ISBN: 5-7784-0186-8
Год издания: 2002
Формат: Полный

Забавы уединения моего в селе Богословском читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

ЭРОТИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

«Поэзия утешает душу, восхищает разум, услаждает труды, облегчает работу, многому способствует и не вредит ничему. Пусть невежество, лжеумствуя своим рассудком, гласит противное. Рим и Афины боготворили сей дар небесный: желали оный от тех мужей, что принимали на себя попечение о благе общем, а не воспрещали им: Перикл играл на лире; Сципион угождал музам в шатре под Карфагеном. Во времена позднейшие Поэзия сопутствует на полях чести воинам имянитым: крест на сердце, меч при бедре, а цитра за плечами, Рыцарь чести и веры прославляет себя ратоборством и песнопением.

Поэзия сидит в лучах славы и на троне: Генрих IV, Фридрих II, а у нас Екатерина, какие примеры — какое оправдание, ежели себя оправдывать, есть к несчастию нужда и нет уничижения!»

ЕЙ
«A mes accens si tu daignes sourire,
Si ti fais plus, et si mon humble lyre
Sur tes genoux repose mollement;
Qu’importe à moi le reste de la terre?
Des beaux esprits qu’importe la rumeur,
Et du Public la sentence sévère?
Je suis amant et ne suis point auteur».
Parny, Ponsies ũrot. Liv. III[1]

КНИГА ПЕРВАЯ

ВСТУПЛЕНИЕ

Анакреона лиру
Хотел бы я иметь,
Чтобы мою Плениру
Достойнее воспеть;
Горе подобно — Веки
На лиру ту легли;
Анакреон и Греки
Исчезли от земли! —
Быть так и жить в приюте
Без славы, но с душой;
Вверять своей Анюте
счастье и покой;
И лирною игрою
Не громы возбуждать;
Но в сумерки с струною
Раздумье разделять.

ПОДРАЖАНИЯ

I

          Радость любовна в миг пролетит;
          Горесть любовна веком томит.
Любил я милую, я искренно любил;
Меня покинула; иной теперь ей мил!
          Радость любовна в миг пролетит;
          Горесть любовна веком томит. —
«Покуда ручейку здесь по пескам струиться,
Любви моей к тебе дотоль не премениться!»
Клялася так она! журчит в песках ручей;
Любовь уже не та в изменнице моей. —
          Радость любовна в миг пролетит;
          Горесть любовна веком томит.

II

Когда бы нашу жизнь любовь не услаждала,
По скучному пути не сыпала цветки,
Тогда бы ясны дни для нас не рассветали;
Томилась бы душа под бременем тоски.
          Любовь! ты к счастью нам дана,
          Двоим нигде нет огорченья:
          Вдвоем и грусть разделена,
          Вдвоем и вдвое все веселья.
Тому несчастья нет, взаимно кто любим;
Улыбкою одной его судьба вершится;
Суровым роком он как ни был бы гоним,
Услышал лишь люблю — и боле не крушится.
          Любовь! ты к благу нам дана:
          Двоим нигде нет огорченья:
          Вдвоем и грусть разделена,
          Вдвоем и вдвое все веселья.
Влюбленных видел я, как счастью своему,
Под липою сидев, препятства исчисляли:
«Милей двоим в беде, чем в счастье одному!» —
Они так молвили и плакать перестали.
          Любовь! ты к благу нам дана,
          Двоим нигде нет огорченья:
          Вдвоем и грусть разделена,
          Вдвоем и вдвое все веселья.

III

Прости, души моей родная!
Прости мой милый, милый друг!
Прости. — Село то покидаю,
Приятно жили где сам-друг!
На дальню сторону в изгнанье
Иду… о страсти говорить К чему?
Ни голос, ни стенанье,
К тебе не будут доходить.
          О мне не плачь, мой друг сердечный!
Не буду долго я грустить;
Ведь с сей жизнью срок конечный;
А без тебя нельзя мне жить.

IV

И так сторонушку родную
И мила моего дружка
Навек покину, растоскуюсь;
В разлуке с ними жизнь тяжка!
          О ты! где в радостях невинных
Я другом жил, а друг жил мной.
Долина наслаждений мирных!
Прощаюсь я навек с тобой.
          И вы поля! что наряжали
Цветами милую мою;
О розы алы! что теряли
Пред ней всю красоту свою.
          И ты река! что становила
Свой бег, когда твоя струя
Ей верным зеркалом служила.
Навек прощаюсь с вами я!
          Лужок! где о любви болтали,
Где в самые младые дни
Нас за детей не почитали;
Мы были стары по любви.
          Древа! где я писал, бывало,
Одно что лишь горазд писать,
Где имя милой жить осталось,
А мне — пришло вас покидать!

V. Нарциссы

Вы забыты на лужочке
Той, котора так бела,
Как и вы, мои цветочки!
Вас душа моя нашла.
Ручкой были вы прекрасной
Сняты с ваших стебельков;
Вам Лилеи не опасны:
Вы теперь Цари цветов!
С вами чту себя богатым,
С вами вечно буду жить,
В вашем милом аромате,
Пищу страсти находить.
          Нет сомненья! вам милее
Наряжать красы ея;
Иль, Нарциссы! вы не с нею,
Коль при сердце у меня?

VI

Мою не презирайте младость:
Отрада всех сердец и сладость,
Чья столько власть мила, велика,
Что чрез улыбку он владыка,
Пастух и Царь, в ком чтут Царя,
Не так ли молод, как и я?
          Свободы мудрость он лишает
И то блаженством заменяет:
Он робких смелостью дарит,
Свирепых кроткими творит,
Мудрец, Герой, в ком чтут Царя,
Дитя такое же, как я!
          Им тварь живет и оживилась,
Его владычество распространилось
Поверх земли, вовнутрь морей:
Он есть душа вселенной всей.
Природа вся, в ком чтит Царя,
Не так ли молод, как и я?
          Слезами так нас уверяют,
Его утехи окупают;
Свою он строгость усладил:
Он нам Надежду подарил.
Сердца, в ком любят чтить Царя,
Дитя такое же, как я!

ЗАВЕТ СЕРДЦУ

Все преходит в жизни тленной,
Горесть в годы, радость в миг;
Всяк тщетою, лишь пременной,
Предводим в путях своих;
Чувство силой не правдится.
Тем, что есть, должно явиться
И является — мечтой.

Рекомендуем почитать
Сбыча мечт. Обучись искусству достигать всего, чего хочешь

Ну вот и еще один год прошел, точно так же, как предыдущий. Жизнь идет – а ничего не меняется? Вспомните, сколько было возможностей, и что из них вы реализовали, насколько часто то, что вы хотели, у вас сбывалось. Или, может быть, вы просто не знаете, чего вы хотите от жизни?Хотите разобраться в своих желаниях и понять, каковы ваши истинные желания? Научиться правильно формулировать свои цели и мечты и сделать так, чтобы ваши желания начали сбываться сами по себе? Хотите получить в свои руки волшебную палочку и золотую рыбку, которые будут исполнять ваши желания? Тогда читайте эту книгу, и вы освоите Технологию, действуя по которой, у вас за год сбудется от 60 % до 80 % ваших записанных желаний.Читайте, получайте удовольствие и наблюдайте, как ваши мечты начинают сбываться!


Руководство по выращиванию капитала от Джозефа Мэрфи, Дейла Карнеги, Экхарта Толле, Дипака Чопры, Барбары Шер, Нила Уолша

Представьте, что все ваши желания исполняются, жизнь идет от удачи к удаче, а вам остается только получать щедрые дары и чувствовать себя счастливым.И это возможно!Лучшие умы человечества открыли и продолжают открывать законы новой реальности и способы ее создания для себя. Они в этой книге щедро делятся своими секретами успеха с вами! Следуйте примеру Джозефа Мэрфи, Дейла Карнеги, Экхарта Толле, Дипака Чопры, Барбары Шер, Нила Уолша, и вы войдете в мир счастья и богатства! Золотые ключи к новой жизни у вас в руках!


Все решает случай

Был ли у храброго, но грубоватого офицера Рафаэля Долтона шанс когда-нибудь покорить сердце ОСЛЕПИТЕЛЬНО КРАСИВОЙ ЖЕНЩИНЫ? Вряд ли… Однако в жизни часто все решает случай. И вот уже сразу две красавицы пытаются завоевать сердце Рафаэля — гордая аристократка Аннабел, ранее лишь холодно кокетничавшая с ним, и экзотически-обольстительная Бренна, которую он неосмотрительно пообещал взять в жены…Нелегкий выбор. Выбор, который рано или поздно придется сделать!..


Рождение Шотландии

История Шотландии известна отечественному читателю в основном по романам Вальтера Скотта, посвященным бурной переломной эпохе Английской революции и падения Стюартов. В остальном Шотландия появляется на страницах книг и журналов только в роли непримиримой противницы Англии. И уж совсем мало внимания уделяется тому периоду, когда оба государства мирно сосуществовали, а седые времена основания шотландской государственности совершенно ускользают из поля зрения исследователей. Именно об этой эпохе и повествует книга Агнес Мак-Кензи.


Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.


Тридцать три урода

Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.


Песочные часы

Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.


Писательские дачи. Рисунки по памяти

Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.


Как знаю, как помню, как умею

Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.