Забавы уединения моего в селе Богословском - [2]

Свет исполнен суетой!

В нем любовь — обман, я знаю,

Но приятный! — Ей вручаю

Сердце, душу, разум свой;

Жертвую любви собой!

Горе нам искать, иною

Страстью страсть ту заменять!

Нам устроено судьбою

Иль любить, иль не дышать.

          Так, Лизета дорогая!

Я люблю одну тебя;

Мне не может льстить иная,

Если жизнь во мне твоя.

Пусть и реки и пустыни

Разделят меня с тобой,

Пусть ужасные твердыни

Станут между нас горой;

Сердце, мысли понесутся

К мыслям, к сердцу твоему;

Мысли с мыслями сольются,

В сладость духу моему.

          Но теперь мы под одною,

Лиза! кровлею живем;

Поспешим же мы собою

Дать пример любови всем;

Иль разлука подвернется,

Или старость на крылах;

Сердце с холоду очнется

Не на розе, на иглах.

Должен вянуть цвет веселья!

Путь исполнит сей закон,

Пусть же вянет, блекнет он

От сердечна наслажденья!

ЧЕРНЫЕ ГЛАЗА И ГОЛУБЫЕ

Лирой громкою иные

Славят сильных на бою;

Очи черны — голубые,

Вам я песенку спою;

И в награду я мечтаю,

От любви себе цветок:

Я ногами попираю

Кровью купленный венок.

 Я народом не владею,

Я на троны не гляжу,

Участь лучшую имею,

Меж красот — судьей сижу.

Сердце страстно разбирает,

Что прелестнее для нас

И что более пленяет:

Голубой иль черный глаз?

          Очи черные проворны,

Душу вмиг они язвят;

Голубые ж нежны, томны,

Тихо в плен они манят.

У Венеры взгляд небесный

Черных глаз огнем горит;

Взор же Грации прелестной

Томность милая живит.

          В глазках черных светит искрой,

Да желанно — иль отказ;

Речью скромной, а не быстрой,

Отвечает нежный глаз:

Страсти буйство в глазе черном;

Страсти нежность в голубом;

Мил восторг в глазу проворном;

А чувствительность в другом.

          Очи черны, вы прекрасны!

Но — я Лизы не видал:

Взоры Лизины опасны,

Я любовь в них прочитал.

Очи черные, прельщайте

Не меня вы, а других;

Чувства сердца возглашайте:

Нет прелестней голубых!

ЛИЗЕ

Не прибавит знать и слава

К милой страсти ничего;

Ты души моей забава,

Друг ты друга своего.

Много есть тебя знатнее,

Кто пригожее тебя?

Кто тебя добрей, милее?

Кто счастливее меня?

          Иль не придешь в мысли миру

Красоту венцом почтить?

Он тебя тогда в порфиру

Пожелает нарядить.

Лиза милая в короне

Будет Лизою моей;

Средь величия на троне

Сердце не изменит в ней.

          Славьтесь грудью ледяною

Люди видом, не душой,

Вашей твердостью пустою,

Не пленяется дух мой.

Вам лишь видно, что Лизета

Без красы и не умна;

Я в ней вижу прелесть света:

Словом — Ангел мой она!

          Будь ты, милый друг! Лизета,

Для спокойства моего,

Ангелом — красою света

Лишь для друга своего.

Прочим людям не кажися;

Будь несносна даже им,

Их хулою веселися,

Чтобы богом быть моим!

ОДНА ТЫ МНЕ МИЛА

Нет слов — иль не умею,

Прекрасную хвалить;

Но сердце я имею,

Чтоб милую любить.

          Словами, коль не можно

          Тебя мне величать,

          Я чувствами не ложно

          Тебе могу сказать:

          Одна ты мне мила,

          Есть, будешь и была!

Так петь начну с зарею;

В день стану продолжать;

Встречаяся с луною,

То ж буду напевать.

          И после, засыпая,

          В утеху я себе,

          Тобой во сне мечтая,

          Промолвлю то ж тебе;

          Одна ты мне мила,

          Есть, будешь и была!

Тогда совсем забуду

Припев я сей пропеть,

Когда в объятьях буду

Тебя своих иметь.

          Забуду я словами,

          Восторгом страсть явлю,

          Я страстными глазами

          Скажу тебе: люблю!

          Ты мне одна мила,

          Есть, будешь и была!

НА РАЗЛУКУ

Я лиру томну взял;

Петь Лизу начинал.

Как по струнам играла,

Рука моя дрожала;

И вдруг слеза из глаз;

И в тот же самый час

Все струны застонали,

Уныло мне сказали:

Далеко уж она,

Та, кто тебе мила!

          Далеко уж она!

Вдруг эхо подхватило

Несносные слова

Те, сердце повторило,

Забилось, замолчало!..

Но все — округ вещало:

Далеко уж она! —

О Лизанька моя!

Все будешь мне мила;

Душа во мне твоя.

          Далеко уж она!

Ей песня не слышна!

И тут слеза упала;

И лира лишь сказала:

Ей песня не слышна!

Замолкла вдруг струна.

Подруга дорогая!

Молчи струна златая!

Покуда я не с ней —

Не с Лизою моей!

НА ОДИНОЧЕСТВО СВОЕ

Парой севши на кусточке,

Ворковали голубочки;

Вдруг носками страстно чок —

И с голубкой голубок

Друг на друга посмотрели,

Встрепенулись, полетели

          И оставили меня!

И под тем самым кусточком

Также соловей с дружочком

На своем гнезде сидел,

Для подружки нежно пел.

Пел он нежно, пел он страстно,

Подле милой пел прекрасно;

          Не был он, как я, — один!

Песнью тою — восхищаюсь!

Сам за лиру принимаюсь;

Но лишь в мысли, что она

Не со мною, то струна,

Петь не смогши, лишь стонает

И с прискорбием вещает:

          Что мне петь, коль ты один?

Не один я! — здесь с собою,

С горестной своей душою,

Здесь о Лизе я тужу,

На слезу свою гляжу.

Каплют слезы! скука злая!

То для Лизы, вображая,

          Я как будто не один!

ЛАСТОЧКА

В поднебесье раздается

Звонкий, нежный голосок.

Резво птичка в верхах вьется,

Там летает, где прудок:

          И порхает,

          И виляет

Книзу, вдоль и поперек;

          И туда,

          И сюда.

Сиза ласточка, здорово!

К нам с тобой утеха нова.

          Май является с тобою,

Чтоб забавы воскресить.

Ты летай всегда над мною,

Вей гнездо, где буду жить

          Я весною,

          С дорогою;

Ты ж весну ведешь с собой!

          Ты мила,