Забавы уединения моего в селе Богословском - [5]

Себе покой. — О Грации другая!

Миленою во сне явитесь мне.

ТОСКА ПО РОДИНЕ

Февралем, под вечерочек,

У окошка я сидел,

Теплый веял ведерочек,

Я на Немень посмотрел.

Взор на Немень, вздох из сердца

К милой родине послал,

Где любезная осталась,

Где от кровных я отстал. —

Гневно Немень перед мною

Ледяные цепи рвет;

Волну гонит он волною

И все далее течет.

Все подале… Я привязан

К незнакомой стороне,

Цепью должности обвязан,

Удален от милых мне!

Тут из глаз слеза невольно

Пала в Немень из окна;

Грустно сердцу! сердцу больно!

Мчит мою слезу волна.

Не пойдешь, слеза родная!

Ты на родину ко мне;

Мчит тебя волна лихая

К дальней, к чуждой стороне. —

          Я от Неменя чужого

Взор унылый отвратил,

Стал читать письмо родного

И окошко затворил.

ЛИТОВСКОЙ ТРУБАДУР

На темно-голубом эфире

Блеснул сребристый, кроткий луч;

И в бледно-палевой порфире

Луна явилась из-за туч.

          Тогда, при Немене широком,

Влюбленный Трубадур лежал.

Он на луну взглянул со вздохом;

В глазах — луч кроткий заиграл.

          И страстна арфа зазвенела;

Влюбленный Трубадур запел:

И в Немене волна кипела;

И ветер — в берегах шумел.

          Шумел, — но песня раздавалась,

Влюбленный Трубадур вздыхал.

Любовь! любовь им прославлялась,

Красу тех мест он воспевал.

«— О ты! кого не называю,

Одной кем только я дышу,

Кого люблю я, обожаю,

Твои черты в душе ношу.

          Ношу и ими заниматься

Хочу с тобой и без тебя,

Тобою буду оживляться,

Тобою чувствовать себя.

          Тобой, — но ты, души мученье!

Твой дар есть яд — то страсть моя!

Ах! подари ты облегченье

Тому, кто терпит от тебя?

          Судьбой в край здешний завлеченный,

Я, чести шествуя вослед,

И блеском славы восхищенный

Мнил счастие — в венце побед.

          Оно в тебе, теперь то знаю;

Милей быть счастливу тобой,

Тебе я сердце посвящаю,

А честь? ей меч с моей рукой». —

          Так пел, и руки опустились;

Вздохнул влюбленный Трубадур,

Ручьями слезы покатились,

Он встал — и с ним вспорхнул Амур.

ПРЕКРАСНОМУ ПОЛУ

          Любимицы небес благия!

Краса и жизнь природы всей

Излейте взоры голубые

Во глубину души моей;

Наставьте, Грации! меня;

Вдохните сердцу песнь согласну;

В твореньи вашем славлю вас! —

          Пол кроткий, милый! пол прекрасный!

Тебе в полночный тихий час

Сложил я песнь: прими ее.

Прими с улыбкой дорогою

Подарок мой, утешь меня!

Так майский нежный цвет росою

Лелеет утрення заря. —

          О милые! ваш взор небесный

Всему наградою прелестной,

Всегда, везде и всякий чтет.

Для вас и воин умирает;

Надежда воина питает,

Что лавр у вас в сердцах цветет;

Любовью, славой ополченный,

На лаврах рыцарь пораженный

Вскричал, как с кровью жизнь текла:

«Когда б здесь милая была!..» —

Для вас на арфе страсть играет,

Резец каменьям жизнь дает,

И кисть полотна оживляет,

Для вас на свете все живет. —

          О милые! какою ж силой

Вы правите природой всей?

Велики, сильны силой милой,

Священной слабостью своей;

И теми важными правами,

Что с мукой вам и со слезами

Судьбе угодно было дать,

В себе жизнь нашу помещать;

Быть первой пищей твари слабой,

Подпорой в ангельски лета,

Единой зрелых лет отрадой,

Подругой милою, — всегда.

          О вы! которых сотворила

Любовь для блага жизни всей!

Ужель любовь вас научила

Быть злою казнью наших дней?

Ах! нет. — Я слышал, что шептала

Она любимице своей;

И вот чему ту поучала:

«Цвети, мила, как роза в поле;

Как та, цвети для одного;

Одно ты сердце, а не боле,

Счастлив подарком своего.

Стыдись богатствами прельщаться;

Тебе ли ими восхищаться?

Или не все сокровища с тобой:

Милее богатить собой.

Не позволяй, чтобы иная,

Не ты, не мать его родная

Кормило нежное дитя;

Питай его, питай собою,

Слезу смывай своей слезою,

Являй ты матерью себя:

Или не сладко восхищаться

Улыбкой первою его;

Или немило удивляться

Затеям сына своего?

Немило взор им утешать,

Когда при груди отдыхает,

Лилеи розами сжимает?

Немило сердцу созерцать

В лице незлобности спокойной

Черты любимца своего;

В чертах любезных образ сходный

Встречать с родителем его?» —

          О милые! давно бы должно

Урок любови протвердить;

Давно он дан, и было можно

Урок тот добрый позабыть.

Уже любовь святая правит

Летами юности одной:

Едина юность только славит

Небесную любовь хвалой;

Летами зрелыми забвенна,

Она химерой сочтена;

В красе без злата, что? презренна!

Где злато, там приятств толпа.

Уже невинность не находит

Свой щит в невинности своей;

И верность к дикому уходит;

Не грустно ль, милые! по ней? —

          О ты! горжусь я чею властью,

В чьих взорах Грация живет,

И горе от кого напастью

Душа влюбленная не чтет.

Почто несходны все с тобою?

Тогда бы в милых невозможно

Пороков было находить;

Их добродетель было б должно,

Их прелести всегда хвалить;

Любя хвалить или молчать.

ПОСЛАНИЕ К МИЛЕНЕ

          Позволь в час мирного досуга

С тобой не о себе тужить,

О тех, кто не имеют друга

И сами не хотят любить;

О тех душах окаменелых,

Распутством сердце что мертвят;

В глазах, слезою покровенных,

Слезой любви лишь слабость зрят.

Любовь сердец, любовь прелестну,

Химерой смеют называть;

Названьем бредней страсть небесну

Они дерзают унижать.

В постыдной неге утопая,

Лишь в тине светской ищут жить;

В сердечной пустоте зевая,

Они с собой бояться быть;

Презрев любви дары простые,

Ценят высоко счастья дар: