Водомет чуть слышно похрипывал, подгоняя лодку к берегу. Холодные сентябрьские волны с негромким плеском били в резиновый борт и рассыпались тяжелыми брызгами. Береговая линия, раньше постоянно подсвеченная сотнями огоньков, сейчас тонула во тьме.
- Блин, и как мы определимся?! – взволнованно прошептал лейтенант Котельников, что шел старшим группы. - У них, видите ли, отключения веерные, а нам страдать теперь!
- Не волноваться, Вован Григорич! – успокоил командира сержант Поздняков, не отрываясь от ПНВ. - Я на этом берегу водку полжизни пил, да еще два года браконьеров гонял, а вы тут панику разводите беспричинно. Левее забирай! – негромко скомандовал он рядовому Устякову, который ныне оказался за великого кормчего. - Тут где-то понтон древний. Еще вмажемся с разгону. Или на мину наткнемся.
- Вода сейчас холодная… - произнес кто-то из бойцов с философской задумчивостью. Кто именно, сержант не разобрал. Да всех имен и не помнил. Это с Димкой Устяковым, они по степям и посадкам третий месяц хулиганили. Ну и командира отдельно перед строем представляли по имени-отчеству...
- Ша, медуза, море наше! – взрыкнул Котельников, одернув говоруна-философа.
Насыпь мола, далеко уходящая в море, оканчивалась площадкой. Когда город под немце-румынами был, те туда гаубицу ставили, калибром в 211 полновесных миллиметров. Если бы сержант был нынешним командиром ВМБ, то он сделал бы то же самое. Радарная-то станция, своей балкой крутит - за морем внимательно наблюдает - любого гостя, крупнее моторки издалека видит.
Среди вражин народу повышенной подозрительности было много. Но вот реализация как-то криво происходила. И берег они траншеями перерыли, и мин набросали… Но то ли всерьез не воспринимали угрозу с моря, то ли все поголовно шпионами сопредельного государства были. Иначе и не объяснишь. С другой стороны, никто второй Эльтиген устраивать не собирался, а для СМИ и самоуспокоения, и этого хватало… Как бы там ни было, но фортификации вышли куцыми и даже черту города не перекрывали.Что не могло не радовать понимающего человека. Который на мину вот никак наступать не хочет – нету у него лишних ног, имейте понимание!
Лодка чиркнула по песку, прошуршала дном. Хлюпнула вода под ботинками. Легонько хлестанули ветвями прибрежные ивы, приветствуя долгожданного гостя...
Плавсредство, разгрузив, тут же столкнули с берега, помогли развернуть. Устяков махнул на прощание - ему предстояло возвращаться. Котельников оглядел бойцов, вопросительно посмотрел на сержанта. Тот махнул рукой в сторону одной из десятка тропинок, разбегающихся от места высадки...
Если бы группа пошла без проводника, то могла застрять в переплетении дорожек и домиков до утра, несмотря на то, что силуэт цели отчетливо виднелся на обрыве. Но Поздняков отходил по этим местам достаточно, чтобы даже в кромешной темноте, сориентироваться в лабиринте из дач, гаражей и прочих следов окультуривания.
Проскочили по кратчайшему пути, перемахнув через два забора, поднялись на обрыв по склизкой из-за недавних дождей тропинке, что тянулась от водонапорки. Прошли тихо – ни одна собака не гавкнула. То ли поели тех собак, то ли чуяли пушистохвостые, что свои идут, и глотки не надрывали.
Пост технического наблюдения, что радаром в прямых руках пограничников добивал аж до Крыма, а в граблях нынешних прыкорндонныкив[1], прикрывал акваторию города и миль на десять по сторонам, встретил тишиной. Лишь гудел дизель на первом этаже, да крутился радар. На третьем этаже, возле бинокуляра, по ночной поре никого не было. Фонарь тоже не светил – генератор был слабенький.
На асфальтированной площадочке возле стен поста, укрытой от взглядов с трассы густой посадкой, стояла АПМка[2], уныло опустив прожектор. Сержант легко провел пальцами по металлу, погладил облупленный борт ЗИЛа. Прости, дорогая и любимая машинка, но тебя мы тоже угробим. Ты же, милая, несмотря на всю свою убитость, по-прежнему, можешь лучом километров на шесть долбануть. А оно нам надо?..
Внутри периметра лодочные гости оказались легко и непринужденно, вскарабкавшись по узловатому стволу старого ореха сразу на крышу ангара. Ну а с нее – прямой ход в операторскую, где дремлет локаторщик, которому осточертела вся эта хитрая служба, выдуманная москальскими шпыгунами, засевшими в Киеве.
Ну это удачно. Хуже, если бы он мантры свои свидомитские тянул, наяривая на портрет Степки-кошкодава…
Клацнул затвором ПБ, пуля опрокинула оператора на пол, из простреленной головы словно чернилами плеснуло - кровь в ночной тьме казалась черной. Убитый грохнулся вместе с мягким стулом, на котором Поздняков несколько лет назад тоже частенько сиживал.
Второй прикордоннык сам себя положил в сортире. Начал он за здравие и в общем разумно - услышав шум, открыл огонь прямо сквозь дверь. Да позабыл, что сидит он в малюсеньком закуточке, в котором, при должном невезении и при минусовых температурах, вполне реально застрелиться собственной струей. А еще забыл, что 5,45 имеет нехорошую склонность к рикошетам от твердых поверхностей, и потому ни в кого не попал. Зато ответные девятимиллиметровые подарки пришли сквозь гипсокартон в точности туда, куда и нацеливались. Незадачливому и покойному стрелку добавили контрольный в пустую голову, вынули из подранной разгрузки забрызганную кровью рацию с запасной батареей, и продолжили крушить направо и налево, благо маскироваться уже не было нужды
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
