В стихах говорится:
Всегда было трудно постичь
Замыслы Владыки Небес.
Любой твари он форму дает,
Не раскрывая грядущей судьбы.
Восемь знаков священных
Не родятся в материнском чреве,
Их предрекли изначально
Даже выбили на медных скрижалях!
Поля и тутовник, моря и леса
[1]В миг один свой облик меняют.
А вот знатность и сирость, расцвет и упадок
Трудно поменять местами.
В мире жили немало героев,
Но кто оплакивал путь Жуаня.
Хотя многие к Небу взывали,
Небеса не изменили решенья!
В этом стихотворении, как мы видим, речь идет о Судьбе. Действительно, в нашей жизни знатность и сирость человека, его расцвет и увядание, равно как и пределы его долголетия – все это в конечном счете зависит от Восьми циклических знаков,[2] которые пишет своей собственной кистью Почтенный Старец – Владыка Небес[3] – задолго до того, как тот или иной человек появился на свет. Восемь Знаков не только нельзя изменить или даже переставить местами, но к ним невозможно добавить и лишнюю точку или, наоборот, убрать из них тонкую черточку. Вот почему и появилось выражение: «Жизнь и Смерть зависит от Судьбы, а богатство и слава – от Неба!»
В свое время жил некий старец, весьма сведущий в законах Судьбы. У него был сын, однако внуков он не имел. И вот сноха, то бишь жена его сына, наконец-то понесла. Когда пришла пора «поднести таз», то есть наступило время рожать, старец решил погадать. С Книгою Судеб[4] в руке он уселся возле дверей спальной комнаты, где в это время лежала роженица, и стал терпеливо ждать, когда у женщины начнутся схватки. Повитуха, которая находилась рядом с роженицей, крикнула:
– Кажись, момент наступает!
Свекор раскрыл книгу и сопоставил торжественный час с годом, месяцем и днем, начертанными в книге.
– Это время нехорошее, ибо потревожены злые стихии. Ребенок не выживет! – воскликнул он. – Эй, сноха, сейчас рожать никак нельзя! Прошу помучайся еще немного, постарайся родить в следующий час! Тогда дитя обретет в своей жизни счастье и. благополучие, а также и долголетие!
Женщина, услышав приказ свекра, пришла в большое волнение, но постаралась его исполнить. Она тесно сомкнула ноги и, превозмогая боль, стала ждать подходящего момента для родов, головка дитя появилась у выхода из чрева и вдруг этот путь для младенца закрылся. Жизненный дух ребенка тотчас пресекся, и он умер в материнской утробе. Между тем, свекор, помыкавшись возле дверей снохи-роженицы в ожидании счастливого мгновения, когда младенец обретет долголетие, отправился в соседний дом, где также ожидали появление на свет ребенка. И здесь старик предрек роженице несчастливую судьбину для будущего младенца, так как нынче-де потревожены злые силы!
Из рассказанного следует, что Восемь Знаков, по всей видимости, действительно пишутся самим Владыкой Небес и переделывать их ни в коем случае нельзя! Однако в наши дни находятся люди, которые разными способами пытаются их изменить. Очевидно, Восемь Знаков их чем-то сильно стесняют, наверное эти люди находятся в крайне жалком состоянии, которое они пережить никак не желают. И вот однажды им вдруг удалось изменить Знаки Судьбы. И что же? А то, что они будто воспряли к жизни! Вот уж поистине: «Что не предусмотрено Законом, происходит в живых людских деяниях, Таким, несколько странным, изречением я решил немного позабавить читателя, так сказать «обновить его слух и зрение»!
В годы Чэнхуа[5] – Завершенных Преобразований в судебной управе Динчжоуской области провинции Фуц-зянь служил некий Цзян Чэн. Был он всего-навсего мелким служащим, хотя и происходил из именитой семьи. Его предки слыли настоящими богачами, владевшими крупными земельными угодьями. Их дом – что полная чаша. Правда, при родителе Цзяна богатства семьи заметно поубавились, но все же кое-что еще сохранилось. В общем, как в поговорке: «Видом хил и худ, но все ж верблюд!» Цзян Чэну исполнилось всего три года, когда умер его отец. Два старших брата (оба, к слову сказать, заядлые игроки, распутники и кутилы) за неполных десять лет умудрились пустить на ветер все оставшееся от предков состояние. Поэтому когда Цзян Чэн вырос, в доме почти ничего осталось, как говорится, «нет и клочка земли, где можно воткнуть шило». Как-то раз у Цзян Чэна с братьями произошел такой разговор.
– Все состояние семьи, а оно было немалым, попало в ваши руки. Мне, как вы знаете, почти ничего не досталось: ни плошки от батюшки, ни одежки от матушки! Но что исчезло, того уже не вернешь, а потому, если осталась в доме вещь, которую вы продать еще не успели, лучше отдайте мне – на память о родителях. Я буду всегда ощущать «пот с их рук!»
– Если ты думаешь, что мы тебя обставили и опередили, тебе надобно было родиться пораньше… – заметил один из братьев, – все, что можно, мы уже успели спустить, отправить к «цветам на ветру да к луне на снегу[6]». А теперь нам, как говорится, самим приходится «ковырять задницу у покойника!» Одним словом, все наше состояние, увы, испарилось. Впрочем, за нашей семьей сохранилось место в судебном приказе, которое мы когда-то отдавали в наем. Если пожелаешь, можешь взять его себе. Захочешь, служи сам, а не захочешь – отдай его другим. Это – твое дело!