Январский ветер неистовствовал в ущелье, как ведьма на субботнем шабаше. За ущельем располагался Морленд — маленький речной городок. Порывы ветра, промчавшись через главную улицу, со всего размаха налетали на двойную парадную дверь морлендской типографии.
Буря вынудила работников типографии перейти на осадное положение. Стоило кому-нибудь подойти к дверям, как поднимался крик: «Осторожней с этой дверью!» Поскольку несколько раз приходилось ловить разлетавшиеся во все стороны листы бумаги, к этой фразе иногда прибавляли слова покрепче.
Марта Махони печатала отчет о доходах за квартал. Краем глаза она увидела, что к двери приближается какой-то человек.
— Задраить люки! — предупреждая всех, скомандовала бухгалтер Табита. — Идет большой ветер собственной персоной.
Марта хватала пресс-папье, справочники, каталоги, все, что попадало под руку, и пыталась придавить стопки документов, чтобы они не разлетались.
Обе двери широко распахнулись. Вошел высокий человек и остановился в дверях. Лицо его выражало удовольствие. Капли дождя блестели на светлых волосах и стеклах очков.
— На улице ветер, — заявил мужчина.
Марта, стараясь обеими руками удержать бумаги, выразительно посмотрела на его длинную шею, и ей захотелось придушить его. Когда-нибудь в минуту отчаяния она забудет, как сильно ей нужна работа, и свернет ему шею.
Это был Уоллес Уинтроп, типографский техник. Наконец он закрыл за собой двери, повернул голову и крикнул:
— Нечего облокачиваться на стол, у нас полно работы. Марта, я разговаривал с мистером Макгуайром. Ему немедленно нужен этот отчет, ясно?
— Слушайте, слушайте! — вскричала Табита, срываясь на фальцет.
Марта посмотрела на нее с восхищением. Разговаривать в таком тоне с Уинди[1] могла себе позволить только жена человека, рост которого достигал целых шести футов.
Уинтроп зашел за конторку и скрылся в глубине типографии. Табита выпрямилась:
— Как только я расплачусь наконец за свой морозильник, я немедленно…
— Ты считаешь, что в таком климате ради морозильника стоит работать в одной типографии с Уинди?
— Помимо морозильника было еще на двести пятьдесят долларов еды. Его мы могли вернуть обратно. А еду слопали. Но, честно говоря, Марта, такому, как Уинди, не стоит работать в помещении со скоросшивателями. А то однажды он невзначай напорется на острие.
Вдруг Табита замолчала. Уинтроп вернулся и направился к дверям. Девушки снова кинулись придерживать бумаги.
— Наверное, почта опаздывает, — пробормотала Табита.
— А что в его почте такого важного?
— Разве ты не заметила, что он всегда уходит в то время, когда Макгуайр забирает корреспонденцию и идет пить кофе в кафе? Раздатчицы мне рассказывали, что он все время разговаривает с Макгуайром о собственном трудолюбии и некомпетентности всего остального персонала.
Страх холодной, скользкой змеей сжал сердце Марты. Уинтроп почему-то ненавидел ее. Может быть, за то, что она проработала в типографии больше, чем он? Девушка не могла позволить себе потерять эту работу, особенно зимой. В этом маленьком городке она не найдет себе другого места, а денег на переезд у них с матерью не хватит.
Зазвонил телефон. Она оторвалась от своего отчета, ответила на звонок и немного погодя повесила трубку. После чего подперла голову руками и невидящим взглядом уставилась на стол.
— Плохие новости? — спросила Табита.
Марта кивнула:
— Звонил доктор Джейнз. Он только что осматривал маму. Говорит, что ее легкие серьезно пострадали от пневмонии и я должна ее перевезти в высокогорную местность с сухим климатом.
Табита сочувственно охнула и спросила:
— А он тебе не сказал, где взять денег?
Марта покачала головой, недоумевая, почему помощь извне предлагают, только если человек серьезно болен, хотя, конечно, именно в такой момент она нужна больше всего.
— Кажется, твой отчим оставил страховку?
— Она ушла на оплату счетов. Последними деньгами мы расплатились за мамину больницу.
— Если бы ты смогла получить работу в местечке с таким климатом… Эй, смотри-ка, сюда идет тот парень, который пишет детективные истории с убийствами. Как ты думаешь, зачем он поселился в городке с таким климатом, если может сочинять где угодно?
— У него и спроси, — предложила Марта, привычно хватаясь за бумаги и прижимая их к столу.
Писатель приоткрыл дверь и протиснулся внутрь. Девушки мысленно поблагодарили его за такую заботу. Табита задала ему свой вопрос. Он засмеялся:
— Такой климат быстрее всего приводит в убийственное настроение. И потом, я не люблю думать. Если стоит такая жуткая погода, что даже я не могу выйти из дому, то приходится оставаться за письменным столом. Как насчет бумаги?
Марта скрылась в глубине типографии. Она вернулась с внушительной стопкой бумаги в руках и положила ее на огромный лист оберточной бумаги. Потом по его просьбе пошла за второй стопой. По возвращении ее встретили порыв ветра, крики и вопли — Уинтроп, как обычно, вошел, театрально распахнув двери. Из-за этого все ничем не придавленные листы бумаги поднялись в воздух, покружились и разлетелись в разные стороны.
Уинтроп выпрямился, сжимая в руках спасенные им листы бумаги, с глупым видом сказал:
