Михаил Геллер (1922, Могилев, БССР — 3 января 1997, Париж, Франция) — историк, публицист, писатель, критик, диссидент. По образованию историк, доктор исторических наук. Окончив исторический факультет Московского университета, работал преподавателем высшей школы. В 1950 г. был арестован и приговорен к 15 годам лагерей. Отсидел 7 (по другим данным 6) лет. В 1957 г. освобожден из тюрьмы.В конце 60-х г. вынужден был уехать из СССР. С 1969 года жил и работал в Париже. Профессор Сорбонны. В течение ряда лет вел регулярную хронику в парижской газете «Русская мысль», подборка которой была выпущена в России в виде книги «Глазами историка. Россия на распутье. 1990—1995». Под псевдонимом Адам Кручек (Adam Kruczek) вел постоянную рубрику «Русские заметки» в польском литературно-политическом журнала «Культура», выпускающемся в Париже. Автор ряда книг, исследующих различные аспекты русской литературы и истории, в том числе «Концентрационный мир и советская литература», «Андрей Платонов в поисках счастья», «Под взглядом Москвы», «Утопия у власти». Работы М. Геллера публиковались в Англии, Франции, Польше и других странах.
Среди множества знаменательных дат, важных событий, памятных фактов, которые будут представлены советским гражданам в дни 70-летия советской власти, бесспорны, не подвергаются дискуссии только две даты, два события и факта. 25 октября (7 ноября) 1917 г. и 11 марта 1985 г.: день октябрьского переворота и день избрания М.С. Горбачева генеральным секретарем ЦК.
В юбилейный год советская история была представлена советскими историками как неудержимый путь к социализму, разделенный на пять периодов: ленинский, когда все шло хорошо и правильно; культа личности, волюнтаризма, застоя (эти три периода длились, примерно, 60 лет), когда совершались ошибки, нарушались ленинские указания; перестройки, когда все снова (как при Ленине) вернулось на правильный путь неуклонного движения вперед.
Эта схема вызывает понятное сомнение у многих советских граждан (в том числе у некоторых историков), в связи с чем в год юбилея стали раздаваться голоса, призывающие историков «писать правду».
Странное требование заставляет задуматься. Что значит «правда истории»? В 20-е годы Виктор Шкловский писал: «нет правды о цветах, есть наука ботаника». Перефразируя Шкловского, можно сказать: нет «правды» о прошлом, есть наука история. Когда советские историки призывают сегодня «писать правду», они имеют в виду — отказ от заведомой, беззастенчивой лжи, которая на протяжении многих десятков лет была основным инструментом их работы. Ибо, если нет правды о прошлом, то есть очевидная ложь о прошлом. Она выражается в бесстыдном искажении фактов, в фальсификации событий, вычеркивании как не бывших исторических персонажей и происшествий.
Разговоры о необходимости «правды в истории» особенно удивительны, ибо возникают на протяжении минувшего 70-летия периодически. Четверть века назад — в 1962 г. — на всесоюзном совещании историков советские исследователи прошлого горько каялись в том, что, в страхе перед Сталиным, лгали, лгали и лгали. Они клялись отныне писать правду и только правду. 25 лет спустя, один из виднейших специалистов по советской истории, обнаруживает вдруг, что в большинстве учебников по истории «нельзя найти имен даже всех председателей Совета народных комиссаров и Совета министров СССР, хотя на протяжении минувших 70-лет их было только 10».
Это, конечно, только пример. В советских учебниках по истории нельзя найти подлинных фактов даже о событии, казалось бы с точки зрения советских историков абсолютно положительном — об Октябрьском перевороте. Фальсифицируется история коллективизации, «великого перелома», который был одним из самых страшных геноцидов XX века. Цифры жертв коллективизации никогда не были названы. Как не названы подлинные цифры жертв войны с Германией: круглая цифра «20 миллионов жертв» носит магический характер и не подтверждена документации. До сих пор советские историки молчат о секретных договорах, заключенных в 1939 г. с гитлеровской Германией, скрывая тем самым важнейшее обстоятельство, связанное с началом второй мировой войны.
Трудность положения советских историков, говорящих о необходимости с «сегодняшнего дня» писать «правду» и отлично знающих, что это невозможно, вызвана тем, что невозможно извлечь из исторического потока нужную дольку и этим ограничиться. Признание, что в 1921 г. был сфальсифицирован процесс так наз. Петербургской боевой организации, закончившийся многочисленными смертными приговорами, в том числе реабилитированному ныне Николаю Гумилеву, заставит признать фальсификацию Шахтинского процесса 1928 г., «Промпартии» 1930 г., «больших процессов» второй половины 30-х гг., бесчисленных закрытых судилищ. Возникнет проблема оценки деятельности «органов». Подлинные факты о спровоцированной войне с Финляндией в 1940 г. вынудили бы начать серьезный разговор о советской внешней политике. Во всяком случае помешали бы советским историкам утверждать, с полным пренебрежением к правде, что в 1940 г. в прибалтийских республиках произошла революция, которая привела их в «союз нерушимый» советских республик.
