Fiona Barton
THE WIDOW
Copyright © Fiona Barton, 2016. This edition published by arrangement with Madeleine Milburn Ltd and The Van Lear Agency LLC.
Перевод с английского Н. Б. Флейшман
Художественное оформление П. Петрова
© Флейшман Н., перевод на русский язык, 2017
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Дорогой читатель!
Мне привелось довольно долгое время наблюдать за людьми. Причем не просто где-нибудь в кафе или на вокзале – а по работе. Будучи журналистом, я сделалась, можно сказать, профессиональным наблюдателем («наторелым следаком», как шутим мы между собой), научившись читать язык тела, улавливать малейшие жесты, подмечать характерные для каждого словечки, интонации – то есть видеть и слышать все то, что делает нас столь неповторимыми и интересными для других.
Долгие годы мне доводилось брать интервью и у жертв преступлений, и у осужденных, у людей весьма известных и самых обычных, у тех, кого настигла трагедия и кто встретил на своем пути добрую удачу. Но, странное дело, далеко не всегда мне запоминались люди, притянувшие к себе всеобщее внимание. В память подчас особенно врезались как раз те, что оказывались на периферии событий, – второстепенные участники разыгравшейся драмы. Некоторые и до сих пор встают у меня перед глазами.
На громких судебных процессах, где разбирались ужасные преступления, потрясавшие общественность и мелькавшие в первых заголовках новостей, я всякий раз ловила себя на том, что наблюдаю за женой сидящего на скамье подсудимых, подспудно задаваясь вопросом: а что на самом деле ей известно, что она позволяет себе знать?
Вы тоже вполне можете наблюдать такую женщину, к примеру в теленовостях, и, как бы внимательно ни вглядывались, ничего не различите. Вот она тихонько стоит возле своего мужа на ступенях здания суда. Тот настаивает на своей невиновности, и она кивает и пожимает ему руку, потому что полностью верит в него.
Но что происходит, когда от нее убирают телекамеры, когда весь мир перестает за ней следить?
Передо мной встает привычная вроде бы картинка: вот эти двое у себя дома едят обыкновенный «пастуший пирог», как и любая семейная пара с их улицы. Но они совершенно не способны друг с другом говорить. Единственный звук, доносящийся от их стола, – это скрип ножей и вилок по фарфору, в то время как сами они борются с сомнениями и подозрениями, упрямо просачивающимися под дверь их жилища.
Потому что в отсутствие каких-либо свидетелей и всего, что отвлекает внимание, маски неминуемо сползают с лица.
Мне все время хотелось узнать – более того, я испытывала в том неодолимую потребность, – как такая женщина уживается с мыслью, что ее муж, ее избранник может оказаться страшным чудовищем.
Так появилась Джин Тейлор – тихая женщина, из тех, что я так часто видела на ступенях суда. Привлекшая мое внимание жена, с непроницаемым лицом наблюдающая, как ее муж дает показания.
В этом первом моем романе Джин рассказывает как предназначенную для публики, так и глубоко личную историю о любимом супруге и их почти счастливом браке, который словно опрокинулся вверх дном в тот день, когда в городе исчез маленький ребенок, а у их порога появились полицейские и журналисты.
Надеюсь, вам понравится моя книга. Писала я ее с большим удовольствием, за что безмерно благодарна своей героине Джин Тейлор и всем тем женщинам, что вдохнули в нее жизнь.
Фиона Бартон
Среда, 9 июня 2010 года
Вдова
Слышно, как она с хрустом приближается к дому по гравийной дорожке. Сурово как ступает на высоких каблуках! Вот она почти у двери – словно еще колеблясь, приглаживает волосы, убирая пряди с лица. Весьма неплохо одета: пиджак с крупными пуговицами, под ним вполне приличное платье, очки приподняты на голову. Явно не свидетельница Иеговы и не лейбористка. Скорее всего, одна из журналистской братии, просто какая-то необычная. За сегодня это уже второй визит прессы – и четвертый на неделе. И это у нас еще среда! Держу пари, она скажет: «Простите, что беспокою в столь нелегкое для вас время». Они все так говорят, делая при этом самое что ни на есть глупое лицо. Вроде как сопереживают.
Подожду – любопытно, позвонит ли она второй раз. Приходивший утром мужчина этого делать не стал. Некоторым откровенно бывает до смерти тоскливо пытаться ко мне попасть. Едва коснувшись пальцем звонка, они разворачиваются и спешно утопывают по дорожке, запрыгивают в машину и укатывают прочь. Наверняка тут же отзваниваются своему начальству: дескать, стучались в дверь, но ее не оказалось дома. Какая жалость!
Эта звонит дважды. Потом громко и решительно стучится – тук-тук-тук-тук! Точно полицейский. Внезапно замечает мое лицо в просвете сбоку от гардины и расплывается. Голливудской улыбкой, как сказала бы моя матушка. Затем стучится снова.
Когда я не выдерживаю и открываю дверь, она протягивает мне стоявшую у порога бутылку молока:
– Вряд ли стоит его здесь держать: может скиснуть. Можно мне войти? Чайник вы случайно не ставили?
Я не в силах даже нормально дышать, не то что говорить. Она снова расплывается в улыбке, склонив голову набок.
