Экспедитору партийной литературы Сергею Закемовскому поручили эвакуацию дел Архангельского горкома партии. В помощь выделили двух девушек, которые вроде бы работали и неплохо, но уж больно много смеялись. Даже его, Сергея, усы, обычно подкрученные вверх, вызвали задорный смех оттого, что сейчас опустились — некогда подправить. «Видно, рановато в партию девчонок приняли», — связывая папку, подумал Сергей.
Конечно, смех — спутник юности. Кареглазая Катя Петрова только что перешагнула семнадцатилетие, и все же Сергею кажется, что она могла быть посерьезней, — ее родители в таком возрасте уже твердо стояли на революционном пути. Катина подруга, круглолицая латышка Аня Матисон, и того моложе.
Может, в другое время их смех и казался бы Закемовскому уместным, но теперь... Весь трудовой народ Республики встревожен, товарищ Ленин озабочен: пойдут ли на Архангельск иноземные войска после Мурманска? Грозовые тучи на Севере сгущаются, опасность налицо. Не место легкомыслию.
Закемовский подгоняет девушек, потому что распоряжение срочное получил. От Метелева, представителя Центрального Комитета партии. Он уже много месяцев в Архангельске, а в данный момент выполняет еще и обязанности руководителя городской партийной организации. Так получилось: секретарь горкома Суздальцева уехала на партконференцию в Петроград, наркома Кедрова, возглавляющего правительственную комиссию по укреплению обороны Севера, вызвал Ленин. Обстановка резко изменилась — надо спешно эвакуировать советские и партийные учреждения.
После того как будут упакованы партийные документы, Закемовский с девушками повезет их в Вологду. Возможно, даже сегодня.
— Хватит смеяться, девчата, — бросил он. — Понимать момент надо.
Девушки смолкли, лица их стали серьезными. Катя ответила:
— А мы его, момент, понимаем, Сергей Алексеевич. Не верится нам, что город падет. Удерем с документами, а люди нас трусливыми зайцами окрестят.
Сергей с удивлением взглянул на девушек. Оказывается, смехом они прикрывают вон какие мысли! Собственно, ему тоже не верится, что Архангельск разделит судьбу Мурманска. Не лежит душа к эвакуации, будь она не ладна. Он бы с удовольствием взялся за оружие, это куда полезней.
Но за шесть лет партийной работы Сергей выработал в себе норму поведения: любое поручение коммунист обязан выполнить. Это и молодежи прививать нужно.
Вдруг послышался гул. Что это? Похоже на раскаты грома, но небо ясное. Высунувшись в открытое окно, Сергей понял: где-то на севере бьют дальнобойные орудия.
— На Мудьюг обрушиваются, не иначе, — со вздохом сказал он.
Девушки пытливо поглядели на него.
— Наши отобьют их? — спросила Аня.
— Будем надеяться, девчата.
Расположенному в пятидесяти верстах от Архангельска, в Двинской Губе Белого моря, острову Мудьюг суждено было принять первый удар интервентов. Эвакуаторы, как и многие горожане, надеялись на Мудьюг, зная, что там стоят орудия. Когда гул затих, все повеселели, уверенные, что налетчики получили должный отпор.
Зазвонил телефон. Закемовский взял трубку. Послушав, ответил:
— Его здесь нет. Придется ждать... Ничем помочь не могу.
— О ком это, Сергей Алексеевич? — спросили девушки, когда тот повесил трубку.
— Редакция волнуется. Номер «Архангельской правды» задерживается. Давно уже им позвонил товарищ Метелев, чтоб на первой странице оставили место для важного сообщения, а текста все не дает.
— Это наверняка о Мудьюге! — воскликнула Катя.
Аня спросила:
— А что, дали им, как это по-русски... от форот — пофорот?
— Молодец, Аня! Хоть и с акцентом, а правильно привела русскую пословицу, — засмеялась Катя, отвлекая подругу от тревожных мыслей.
Глядя на девушек, Сергей думал: как хорошо сдружились они — русская и латышка. И сдружились во время подготовки Октябрьской революции в Архангельске. А революционная дружба — самая крепкая...
— Сергей Алексеевич, а не думаете ли вы, что нам предстоит сегодня еще одна работа? — спросила Катя. — Придет товарищ Метелев и скажет: распаковывай, эвакуация отменяется!
Закемовский что-то хотел ответить, но в дверях увидел Метелева. Сумрачный, брови сошлись у переносицы.
— Вам из редакции звонили... — начал было Сергей.
— Знаю, — прервал его Метелев и вынул из кармана листок. — Вот это надо набрать. Передайте, пожалуйста.
— Я бы сам набрал, товарищ Метелев, но мы упаковку еще не кончили.
— Упаковку прекращаем.
«Неужели не эвакуируемся?!» — Закемовский обрадовался, но внешне спокойно сказал:
— Хорошо, в таком случае я наберу.
Метелев, кажется, не слыша его, озабоченно проговорил:
— Почерк у меня неважный и писал на ходу... Прочтите вслух, может, подправим что.
Уверенный, что обращение связано с хорошей вестью, Закемовский прочел громко и торжественно:
— «Обращение ко всем членам партии. Дорогие товарищи! Мировая гидра контрреволюции в лице английского империализма...»
И резко сбавил тон:
— «...наносит Архангельской организации тяжелый удар...»
— Что такое, товарищ Метелев? — прервал он чтение.
