– Хантер Девлин что?! – Лесли повернулась и окинула взглядом редактора.
– Что слышала! – сказала Натали Балтер, не переступая порога. – Стыдно быть не в курсе.
– Повтори еще раз, – попросила Лесли, роняя руки на колени.
Опять Хантер! Все время Хантер! Вездесущий Хантер, купающийся в свете юпитеров, как цветок в лучах солнца.
– Вообрази банджи-джампинг в прямой трансляции. Этот тип прыгает и приземляется на колени Кейти Курик.
– Боже мой! – прошептала Лесли, качая головой. – А я все прозевала! Зато Девлин не зевает.
– Ты не находишь, что его выходка заслуживает комментария «от Лесли Гордон»?
– Это ему даром не пройдет, – бросила Лесли, прикидывая возможности, и глаза ее засверкали. – Как еще он отличился?
– Журнал «Фэшн форвард» назвал его самым стильным мужчиной года.
– Дай дух перевести, – взмолилась Лесли. – К чему этот тип ни прикоснется, все обращается в золото, а теперь еще и это! Хоть убей, не пойму, как ему удается.
– Ну-у… Может, тебе представится шанс это выяснить.
– Мне и без того известно про Хантера Девлина больше, чем нужно.
– То же, что известно всем и каждому: наилучшие частные учебные заведения, самый престижный колледж. Из которого он, кстати сказать, вылетел. Он вылетел, а ты нет. Он нажил деньги, а ты еще и диплом.
– В самом деле, все можно свести к этому, – согласилась Лесли.
Однако это была далеко не вся правда и, если уж на то пошло, не совсем правда. Можно было высказаться еще и таким образом: Девлин был тогда богат, популярен, самоуверен, притягателен, а она – всего лишь девчонка, каких много, с деньгами и лишними килограммами, никому не нужная, по-своему неглупая, но если и острая на язык, то чтобы отпугивать народ. Что касается одежды, она умела разве что незатейливо прикрыть свою наготу.
Вспомнив те дни, Лесли содрогнулась. Что такое она была? Властный, деспотичный педант, вплоть до минуты, когда Хантер поставил ее на место. Для этого ему понадобилась всего одна разносная статья в школьной газете.
Статья, изменившая всю жизнь Лесли.
О, она знала Хантера Девлина, еще как! Знала его от начала времен – по крайней мере так казалось. Они учились в одних и тех же частных школах, которые он обожал, а она ненавидела, потому что оказывалась там по милости вдовствующего отца, в прошлом генерала армии, с которым не имела ничего общего. Хантер, напротив, строил жизнь по собственному выбору. Он и в детстве не был ничем обделен: объехал весь свет с любящими родителями, познал массу приключений и никакой рутины.
В школе у них нашлись общие друзья, но не было общих интересов. До последнего времени так все и оставалось.
Колонка комментариев принесла Лесли известность, а ответные выпады Хантера возвели в разряд скороспелых светил. Они были вечно заняты в той или иной словесной битве, оттачивали друг на друге хлесткий юмор, обменивались факсами и записками через Интернет, соревнуясь в бойкости языка. Если им поначалу случалось сталкиваться в обществе, Лесли с презрением наблюдала, как женщины слетаются на него, словно мухи на мед.
Хантер Девлин был из тех, кому от рождения дано все: внешность, богатство, уверенность в себе, прочные семейные узы. Ну и конечно, любовь.
Лесли никогда не думала о Хантере хотя бы в отдаленной связи с любовью, да и вообще с чувствами, быстро сообразив, что такого не заарканишь. Проще было оставаться приятелями. Это давало возможность разделять каждый его триумф, оставаясь на безопасном расстоянии, и не мешало глумиться над ним, что приносило больше удовлетворения, чем что бы то ни было, со дня получения диплома экономиста в Чикагском государственном университете. Лесли была любимицей публики, ее взлет, стремительный и на первый взгляд внезапный, наделе был результатом тщательно подготовленной кампании по превращению из полного нуля в знаменитость.
Что нужно, чтобы стать знаменитостью?
Стройная фигура. Лесли сбросила тридцать фунтов.
Белокурая шевелюра. Она обесцветила волосы.
Скандальные взгляды. Она практиковала их упорно, как фанатик практикует свою религию.
Она оповещала о них мир, рассылая статьи в любой мало-мальски перспективный журнал или газету.
Помимо этих трех факторов, требовались удача и умение правильно выбрать время. Занятно, однако отношение к Лесли переменилось именно с обретением белокурой шевелюры. Ее замечали, с ней заговаривали, ей улыбались, ей поверяли секреты, из которых можно было сделать статью.
И Лесли ее сделала. Появившаяся в «Таймс» статья вызвала такую бурю читательского интереса, что Лесли быстро пошла в гору. Ее коньком стала критика. Она оспаривала все и вся, безмерно этим наслаждаясь. Делалось это так: она знакомилась с общепринятым взглядом на предмет, собирала информацию, разносила авторитетное мнение в пух и прах, а потом со стороны злорадно наблюдала за яростной полемикой.
Многие не выносили ее. Люди склонны держаться общепринятых мнений и не желают подножек, в особенности от блондинки с интеллектом. Но чем больше народу не выносило ее, тем больше ловило каждое слово. Ей предложили вести комментаторскую колонку в солидном журнале. Полгода спустя весь город говорил только о Лесли Гордон. Воскресное политическое ток-шоу предложило ей эксклюзивное интервью в прямом эфире. В конце концов, она оказалась еще и ведущим комментатором этого шоу, а впереди маячил час на кабельном телевидении.
