Граница пустоты: часть 02 01
Эта ночь казалась довольно холодной для конца лета, но я снова вышла из дома — мне хотелось пройтись.
— Одзё-сама,[1] прошу вас, возвращайтесь сегодня пораньше.
Акитака, мой слуга, произнес это с глубоким поклоном, когда я надевала туфли в прихожей. Всякий раз одно и то же. Проигнорировав его монотонный голос, я вышла наружу.
Пройдя через сад, я миновала ворота родовой усадьбы. Снаружи была чернильная мгла — уличные фонари здесь не светили. Часы, наверное, пробили полночь, и тридцать первое августа превратилось в первое сентября. Осень незаметно вступала в свои права.
Я утонула в беспросветной ночи. В глубокой темноте, жадно поглощающей далекие и слабые городские огоньки. Бамбуковый лес вокруг усадьбы таинственно шуршал и постукивал под легким ветерком, словно пытаясь напугать меня. Эти одинокие прогулки в темноте и тишине были единственной отдушиной, которую я себе позволяла. Отдушина для меня. Для Шики.
Глубокая ночь и мрак, смыкающийся над головой, словно непроглядно черная вода. Наверное, я бродила по пустому городу потому, что хотела остаться одна. Пытаясь представить, что здесь больше нет никого, кроме меня.
Но это было бесполезно. Глупо даже и мечтать. Никогда в этом мире мне не остаться в желанном одиночестве.
Пройдя по широкой улице, я свернула в тесный проход между домами.
В этом году мне исполнится шестнадцать. Первый год старшей школы[2] я встречала в стенах достаточно престижного частного учебного заведения — хотя и не так уж сильно выделяющегося среди таких же учреждений. Впрочем, это не имело значения. Мне все равно предстояло в будущем вернуться в родовую усадьбу, чтобы больше никогда ее не покидать. Для меня образование было лишь пустой проформой. Эту школу я тоже выбрала по самой простой и незатейливой причине: она располагалась ближе всего к дому. Удобно. Хотя… возможно, я все же совершила ошибку.
В закоулке было гораздо темнее, чем на улице. Единственный ртутный фонарь нервно мигал высоко над головой, почти ничего не освещая.
Перед моим внутренним взором внезапно возникло чье-то лицо. Опять. Я скрипнула зубами. С недавних пор даже любимые одинокие ночные прогулки не могли избавить меня от странного беспокойства. Почему, почему, почему… я снова и снова вспоминаю о нем? Без малейшей причины.
В старшей школе моя размеренная жизнь ничуть не изменилась. Школьники, мои одноклассники, не сближались со мной. Наверное, не осмеливались. Не знаю почему, я не делала ничего особенного. Лишь держала свое сердце на замке. Как всегда.
Я не любила людей. С детства. Никогда не могла заставить себя попытаться понять кого-то. Себя я тоже не любила — ведь я тоже была человеком. Поэтому я всегда отгораживалась невидимой, но непробиваемой стеной, не утруждая себя общением. Тех, кто обращался ко мне, встречали лишь холод и отчуждение. Возможно, одноклассники сочли, что я презираю их, хотя это было не совсем так. Но, как бы то ни было, молва разлетается быстро, и уже через месяц никому и в голову не приходило заговорить со мной. И это было прекрасно — чем меньше слов и суеты, тем лучше. Мне ничего не требовалось, кроме покоя.
К сожалению это ровное и идеальное спокойствие не затянулось надолго. Появился одноклассник, которого не остановил мой барьер. По совершенно непонятной причине этот парень, с именем, напоминающем о французском поэте,[3] вел себя подозрительно дружелюбно. Это было неожиданно. И временами — невыносимо. Действительно невыносимо.
Далеко впереди в конусе света от фонаря мелькнул силуэт прохожего.
Как странно и необычно для меня — я почему-то опять представила себе его улыбку.
Мой взгляд остановился на его спине.
В самом деле, если подумать, зачем же я заговорила с ним тогда…
Я ускорила шаги, следуя за этим человеком.
Откуда же эта вспышка яростного, жестокого восторга?..
Глухой закоулок превратился в совершенно иной, чуждый и незнакомый мир.
Тупик, ведущий в сторону от узкого прохода, стиснутого высокими глухими стенами зданий, никогда не знал солнечного света, даже днем. Здесь можно было бы застать бездомного бродягу, устроившего себе ночлег в этом бельме равнодушного города. Но не в этот раз. Свежая темная краска заляпала стены, а земля хлюпала под ногами. Омерзительная вонь отбросов почти исчезла за другим, более резким и подавляющим запахом.
Под ногами плескалось море крови. Не краски, нет — свежей человеческой крови, затопившей закуток от края до края. Ее запах наполнил воздух, не позволяя дышать. Посередине лежало жутко обезображенное человеческое тело. Его лица было не видно, а руки и ноги были отсечены. Человек превратился в обрубок, фонтанирующий темной кровью.
Не только земля и стены в этом тупичке, но даже сама ночная тьма казалась запятнанной кровью. Отливающей тяжелой багровой чернотой.
На губах неподвижно стоящей Шики змеилась страшная улыбка. Рукава ее голубого кимоно намокли от крови. Опустившись на колени и прикоснувшись к кровавой луже, Шики провела пальцами по губам. Тяжелые капли упали на колени, и ее тело затрепетало от непонятного экстаза.
