Граница пустоты: часть 04 00
И изрек он:
Ты, принявший в себя все,
Навсегда избегнешь ран.
Все, что не сродственно тебе,
Все, что не мило тебе,
Все, что непозволительно тебе.
Приняв в себя безропотно все,
Ты навсегда избегнешь ран.
Отринув все дары,
Ты примешь бесчисленные раны.
За все, что сродственно тебе,
За все, что мило тебе,
За все, что грезилось тебе.
Отринув все дары без жертвоприношения,
Ты примешь бесчисленные раны.
Пропасть между двумя сердцами,
Неспособными ни принять, ни отвергнуть.
Меж ними лишь ничто.
Меж ними лишь я.
— Слышала о пациентке из отдельной палаты на третьем этаже?
— Конечно! Эта история у всех на слуху с середины вчерашнего дня. Даже невозмутимый доктор Асика из нейрологии утратил обычное хладнокровие. Как ни старались все погасить, слухи полетели, будто на крыльях. Говорят, та пациентка пришла в себя — до сих пор не могу поверить!
— И это еще не все! Ты не слышала, что было дальше. Знаешь, что она натворила, как только очнулась? Только не падай, предупреждаю. Сразу же попыталась выдавить себе глаза!
— Не может быть! Ты серьезно?!
— Еще бы! Новость пока еще не вышла за пределы нейрологического отделения, но мне-то рассказала подруга, которая хвостом ходит за доктором Асикой, так что можешь быть уверена — это чистая правда. Представь себе, стоило Асике на секунду отвернуться, как пациентка принялась давить ладонями на глазные яблоки — прямо через бинты. Ужас какой-то!
— Постой, но как же она смогла? Если пролежать в коме два года, то суставы должны закостенеть, а мышцы — атрофироваться, разве нет? Да такой пациент и пальцем не сумеет пошевелить!
— В обычном случае — конечно. Но девушка ведь из богатой семьи. И все это время ей ежедневно делали физиотерапию, разминали конечности, поэтому суставы и двигаются. Конечно, за два года тонус мышц упал, и координация нарушилась. К счастью — ведь из-за этого она и не сумела себя ослепить, как собиралась.
— Все равно, это просто чудеса какие-то. Нас же учили, что в коме все физиологические процессы замедляются так, что тело превращается в тряпочку. Хотя нам, медсестрам, за иммобилизованным пациентом гораздо проще ухаживать. Если эта девушка пролежала два года — от нее почти ничего не должно было остаться!
— Именно потому даже у доктора был такой вид, словно его застигли врасплох. Теперь все бегают, как встрепанные. Погоди, как же это называется?.. Когда у пациента кровоточит склера?
— Субконъюнктивальное кровоизлияние.
— А, точно! По идее, должно зажить самостоятельно — конечно, если она снова не начнет беситься. Сейчас глаза в плохом состоянии, ведь она повредила склеру почти до состояния глаукомы, и ничего не видит. Говорят, наложили повязку, как она и просила, кстати.
окружает только тьма. Звучит… немного неправильно.
— «Немного»? Мягко сказано. Мало того, это еще не все. Афазия, потеря речи — на закуску. Она не может говорить, доктор уже вызвал для нее логопеда. В нашей больнице специалиста не нашлось.
— Ах да, ведь доктор Арая уволился в прошлом месяце. Так, значит, пока она в таком состоянии, посещения не разрешат?
— Скорее всего. Пока хотя бы психика не нормализуется, даже родителей пускают на пару минут.
— Хм, тогда мне жаль мальчика.
— Какого мальчика?
— Разве ты не знаешь? С тех пор, как пациентка сюда попала, он навещал ее каждую среду. Постой, за это время он подрос, и мальчишкой его уже не назвать. Говори что хочешь, но, будь я на месте лечащего врача, разрешила бы ему увидеть подругу.
— А, ты имела в виду того милого мальчика со щенячьими глазами! О боги, он все еще приходит?.. Чудеса! Вот уж не думала, что в наше время остались такие верные сердца.
— Еще бы. За два года он остался единственным, кто ее не оставил и не отчаялся. Знаешь, я бы сказала, что это чудесное воскрешение — благодаря нему. Говоришь, странно звучит от той, что проработала здесь столько лет? Ох, милая, сама себе не верю. Может быть, и со мной что-то не так?
Граница пустоты: часть 04 01
Здесь было темно. Внизу простиралась угольно-черная плоскость.
Осознав, что меня окружает только черное «ничто», я убедилась — это смерть. Я умерла.
Я парила в чернильном океане, где не было ни единого проблеска света, ни единого звука. Обнаженная человеческая сущность по имени Рёги Шики тонула в неизмеримых глубинах.
Только мрак.
Да, скорее всего, я ошиблась — здесь некуда падать.
Потому что здесь не было ничего.
Не просто отсутствие света, здесь не было даже самой темноты. «Ничто», не видимое и не воспринимаемое глазом. Концепция падения утратила здесь всякий смысл.
Мое тело тонуло в бесформенном «ничто», отрицающем любую упорядоченную структуру. Я была бессильна и беззащитна — в ядовитых мрачных тенях, наполняющих ужасом и отвращением. Один взгляд на них вызывал тошноту, но отвернуться, и не видеть их было невозможно — они были повсюду. Ничего, кроме ядовитой темноты
— …Это смерть.
Мой шепот не мог нарушить оглушающего безмолвия. Казалось, я говорила в вату, как бывает в дурном сне.
Потом я обнаружила нечто, что можно было назвать «временем». В этом бесконечном мраке оно почти утратило свое значение, но я каким-то чудом уцепилась за возможность следить за его течением. Единственное, что я могла.
