В полдень Новорижское шоссе загружено не очень. Новенький Mercedes-AMG GLE 350d, двигался раза в два быстрее трафика, но вызывал у водителей лишь легкое раздражение.
Антон Владимирович Мостовский сравнивал свой новый автомобиль с предыдущим.
С тех пор как власти повсюду навешали камер фиксации скорости, гонять по подмосковью стало еще интереснее. Смысл был в том, чтобы миновав очередную камеру, максимально разогнаться. А подлетая к следующей камере, вовремя оттормозиться. И дело тут не в штрафе. В обязанности одного из менеджеров компании, которой владел Антон Владимирович, входила еще и своевременная оплата штрафов, которые получал автомобиль шефа. Целью было доехать в свой загородный дом максимально быстро, не словив ни одного превышения. Правда, до Мостовского доходили слухи, что стервец-менеджер устроил среди персонала тотализатор, где весь банк снимал угадавший количество штрафов.
Социопатии в этом ребячестве было не больше, чем в среднем по Москве. Такие эскапады неплохо разгружали мозг, позволяя ненадолго отстраниться от проблем. Наверное поэтому Мостовский не любил свой лимузин с водителем, и часто ездил за рулем сам. Наверное поэтому Антон Владимирович сегодня уехал из офиса, едва там появившись.
Нужно было отвлечься.
Пару недель назад Мостовскому позвонил давний партнер, директор одного из крупнейших в стране оборонных заводов, и попросил прилететь для важного нетелефонного разговора.
СССР строил оборонные производства, как правило, в жопе мира. Тащиться туда Мостовскому категорически не хотелось. Но попытка отговориться, перенести встречу на попозже, и в Москву, не удалась. Спустя некоторое время Мостовский оказался в сердце Уральских гор.
На реплику Антона Владимировича, что он уже семь часов в дороге, так что причина встречи должна быть веской, директор его куда то повез.
Через пятнадцать минут они бродили по огромному пустому цеху.
Директор рассказал, что 1982 году была принята тридцатилетняя Программа расширения предприятия. Которую как то забыли отменить или пересмотреть. Вот этот цех сравнительно недавно и достроили.
Только он оказался не нужен. Увеличение производства сейчас не предполагалось.
Руководство отрасли, при посещении завода, рекомендовало этот цех приватизировать и наладить на нем выпуск гражданской продукции. А если желающих не найдется — снести нафик. Ибо содержание этой махины стоило очень немало.
Дальше Мостовскому сделали предложение. Завод на максимально льготных условиях передает цех ему, а тот разворачивает производство линейки востребованных в отрасли приборов. Опять же при кадровой, научной и ресурсной поддержке завода.
А на выходе получаем сплошную лепоту, много денег и уверенность в завтрашнем дне.
И в кабинете директора, где ему показали приготовленную вчерне инвестиционную программу, и в VIP зале заводской столовой, где его уговаривали уже под коньячок, Мостовский прикладывал титанические усилия, чтоб скрыть раздражение.
Во-первых, он не любил когда им манипулируют. А во-вторых, он знал чем эта история кончится.
— Ты пойми, Антон — вещал между тем директор — опыт у тебя есть, твоя компания лицензирована, аттестована, открыты все допуски. Через три месяца можно будет начать локализацию, а там — завод освоит комплектующие. Будем смежниками. Заодно подвинем французов, чехов и амеров!
Как все, ставшие бизнесменами в начале девяностых, Мостовский когда то романтично мечтал о своем свечном заводике. И даже пару раз их, эти заводики, создавал с нуля. Но постсоветская реальность в конце концов лишила его даже намека на иллюзии. Поэтому дальнейшие события он представлял себе очень ярко и выпукло.
Сначала все здесь будут ему улыбаться и демонстрировать расположение. Начальник местных ментов не поленится сам приехать и предложить «… если что — сразу обращаться к нему лично…» На каком не будь совещании ему представится местный фсбешник, предложив звонить запросто, если возникнут сложности. А с местным прокурором будет поход на рыбалку или еще куда… И руководство отрасли будет официально-благожелательно не мешать. А неофициально даже будет поддерживать и ускорять прохождение через инстанции согласований и разрешений.
Все это до тех пор, пока не пойдет устойчивый сбыт.
Вот тут то у него в кабинете откуда то появится улыбчивый, нагловатый персонаж, который сообщит, что федеральная доля — десять процентов. Иначе будут сложности. И любое обращение к силовикам будет только повышать размер отката. Да и тональность разговоров с охранителями сменится с сердечной на раздраженную.
Дальше сценарий предполагает два основных варианта. Или он платит, или у него отжимают созданное производство.
В первом варианте существует вероятность, что со временем от него отстанут, когда выжмут досуха. И есть шанс потом все наладить. Лет через десять.
А во втором все гораздо зрелищней. Будет бурление говн. Заметки в местной прессе о москвичах, которые торгуют родиной, коварно проникнув на гостеприимную уральскую землю. Интернет, полный компромата и мальчиков кровавых. Возбужденная налоговая. Расчеты затормозятся. Все телефоны доброжелателей выключатся. Пойдут высосанные из пальца рекламации. Арбитраж, ясное дело. И громы с Олимпа. Какие-то прокурорские проверки…
