Тогда я, как уверял сам себя — временно, завязал с рок-н-роллом. И ввязался в свою первую авантюру с поставкой нефтепродуктов. А дальше все неразрывно цеплялось одно за другое, пока не привело меня в джип на Новорижском шоссе.
Семья у меня была замечательная. До нелепой смерти жены, я всерьез считал себя счастливчиком. Страшно гордился, да и горжусь, женой и сыновьями.
Ну и что мне править в своей жизни? Не ехать с женой кататься в горы? Но это было в две тысячи четырнадцатом…
Нет, как у всякого человека, у меня есть то, что вспоминается со стыдом. Это, как правило, совершеннейшая ерунда. Но воспоминать почему то мучительно. Однако из за пары неудачных фраз переносится в прошлое просто нелепо.
А пепельница то — не заполняется! Я уж полпачки выкурил… Ха! И сигареты не кончаются… Технологии будущего, понимаешь…
Итак. Что и когда менять? Отец погиб когда я служил в армии. Это можно предотвратить? Ту аварию — да. А вот гибель отца — сомневаюсь. Ох, не зря он так жил, те несколько лет перед смертью. Он ее искал… Ну и что я могу сделать? Нда…
По большему счету, в плавном течении моей бурной жизни есть четыре выпавших года. После того как я в начале второго курса расстался (ну-да, ну-да, она со мной) с Максимовой, я откровенно маялся фигней. Пока не попал в Москву. А вокруг тогда происходило много всего занятного. Прожить это время снова будет наверное интересно…
Ну вот. Определился.
Я потушил сигарету. И произнес в пустоту:
— «Тридцать первое Августа тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Утро.».
Сознание угасло.
Вокруг стоял гул. Кто то энергично толкал меня в плечо.
— Тоха, бля! Просыпайся давай! Через пол часа приземляемся, а ты как мертвый.
Я открыл глаза. Усатый, смутно знакомый брюнет лет двадцати пяти, тряс меня как мешок. Я сидел в кресле возле иллюминатора. Брюнет сидел в соседнем кресле.
— Ты кто? — спросил я.
Вокруг раздался гогот. Я огляделся. Я находился в самолете. Через проход ржали два парня в странной униформе защитного цвета. На груди красная эмблема ВССО. Из за кресла спереди высунулась хорошо знакомая рожа:
— Гыыы, Тоха!!Не каждый признается что он — Голубь!
Словив леща от моего соседа, голова исчезла.
Фил!!! Филипп Каганов. Мой институтский приятель. А тряс меня Серега Голубев, по кличке Голубь. А через проход сидят Ермак и Кока. И во всех соседних креслах самолетасидит студенческий строительный отряд «Юность». Возвращается в Ленинград из Казахстана. Ё-МАЁ!!! Память забавная штука. Я помнил, что тридцать первого августа, вечером, поехал с курсом в колхоз, на картошку. А вот то, что утром прилетел из Омска, до которого мы всю ночь ехали на автобусе — напрочь забыл.
Серега поправил воротник моей куртки:
— Ты, спишь и спишь, еду проспал. Я уж волноваться начал. Может плохо, думаю…
Откинувшись в кресле, закрыл глаза. Я думал оказаться в общаге. Нужно собраться!
— Пойду, отолью.
Мы сидели в хвосте. Так что туалеты рядом. А самолет у нас какой, интересно? И не спросишь!
В отсеке после салона стоялидве стюардессы лет тридцати — тридцати пяти. Ничего такие. Ноги, попки. Встретили меня суровыми взглядами.
— Проспал обед, парень? Все уже. Скоро посадка.
— Мне бы в туалет!
Стюардессы посторонились.
Я запер дверь и посмотрел в зеркало. Худощавый юнец. Обгорелое на солнце лицо. Выгоревшие волосы почти до плеч, и редеющие на макушке. Худой и страшно молодой. Мне на днях исполнилось двадцать три. То-то стюры на меня ноль внимания. Внешне я им никто. Не возможный партнер, а в дети гожусь. Да и этому парню, в зеркале, эти старые клячи неинтересны…
А я давно привык, что стюардессы со мной предупредительны и услужливы. И тут меня накрыло. Захлопнул крышку унитаза, сел, и сжал руками голову. Хотелось громко завыть.
Из Москвы 21 века, из дома на берегу Москва-реки, в воняющий потом и керосином салон советского самолета — это жесть. В жизни не чувствовал такого отчаяния. Все с начала? Нахера!?
В висок что то уперлось. Я с изумлением уставился на пистолет, оказавшийся в моей руке. Обычный такой Макаров. Руки на автомате выщелкунули обойму и передернули затвор. В окошко вылетел восьмой патрон. Я его подобрал и вставил в обойму. Это что?
В голове зазвучал голос:
— Линия доставки! Сильнейший психо-эмоциональный посыл интерпретирован как желание иметь ручное оружие. Выбрано наиболее вам знакомое.
Неназвавшийся собеседник из будущего говорил про шизофрению. Это уже она?
— Нет. Линия доставки — это пространственно ментальное устройство, выполняющее доставку всего, что требуется оператору — ответил мне голос в голове.
— А кто у нас оператор? — подумал я.
— Оператор это вы, Мостовский Антон Владимирович.
Точно! Тот парень говорил про Линию Доставки, прям так, с большой буквы. Значит, Линия Доставки.
— А убрать пистолет можно? — спросил я голос в своей голове.
Пистолет из моей правой руки исчез.
— И как это работает?
— Вы мысленно просите доставить вам то, что необходимо. Это появляется перед вами, или там, где укажете. В случае габаритных несоответствий, я вам укажу ближайшую удобную площадку.
— Что, прямо все-все, что попрошу?
— Да.
— В таком случае прошу доставку меня в пятнадцатое Июля …
