Старшина последней статьи Бурелом, как нож масло, рассекал толпу на городском рынке. Его бравые выкрики: «Виват Его Величеству!» помогали публике вовремя сориентироваться и исчезнуть с дороги. Добрый молодец одной рукой тащил за собой уныло упирающегося маленького человечка.
— Виват Его Величеству!
— Виват! Виват! — Дружно подхватывала толпа и растекалась в стороны. Маленький человечек в ответ на крики корчил гримасы, обиженно сопел и безуспешно пытался вырвать свой воротник из железной хватки Бурелома. Жители королевства давно привыкли к такой картине, повторяющейся примерно раз в неделю, и продолжали заниматься своими делами.
Миновав рынок, Бурелом с королем за шкирку направился к дому Епископа-Инквизитора.
* * *
Его Инквизиторство падре Левиафан с утра был не в духе. Мало того, что его лучший белоснежный голубь — символ чистоты веры — нагло игнорируя свои святые обязанности по голубятне, опять улетел налево курлыкать с сельскими пташками, так еще и пьянчужка-король снова выкинул фортель. Такого безобразия епископ королевства стерпеть не мог. Поэтому незамедлительно послал за Буреломом. Старшина, как водится, надавал вестовым оплеух, чтобы спозаранку не беспокоили, и отправился перебрехиваться с Инквизитором.
— Сын мой, на наше королевство обрушилась беда, — завел свою шарманку епископ. — Именем Великой Инквизиции возлагаю на тебя святую миссию…
— Да надоел ты! Сколько можно?! И вообще, я вчера себе увольнительную выписал на неделю.
— Твою увольнительную я аннулирую в связи с форс-мажорными обстоятельствами государственного значения!
— Что, снова Филиппок нажрался и бузит? Протрезвеет и угомонится. Эка невидаль.
— Не дерзить!!! Анафеме предам!!! Епитимью наложу!!! В круговую статью возведу!!!
Становиться старшиной круговой статьи с пожизненным сроком службы Бурелому, конечно, не хотелось, но на такие постоянные угрозы Его Инквизиторства у него были свои контраргументы.
— Говорят, у тебя голубок опять в деревню улетел… — мягко посочувствовал молодец, ехидно доставая из кармана рогатку.
— Вот святое трогать не надо! — Сразу отыграл назад епископ. — Про круговую это я так, к слову сказал.
— Ладно, — рогатка отправилась обратно в карман.
— Но Филиппка-то все равно возвращать потребно. Вчера вечером опять ускакал в леса основывать партизанское движение. Да еще на осле булочника, — его преосвященство горестно всплеснул руками. — Сам понимаешь, пекарь обиделся, и королевство сегодня останется без хлеба, а Его Величество, не приведи Инквизиция, простудится. Отпаивай его потом горячим молоком с медом.
Отпаивать короля горячим молоком — муторное дело. Проще расплавленный свинец ему в глотку залить. Опять же, мед жалко. Как ни крути, дешевле монарха изловить и на трон возвернуть, пока не поздно. Глядишь, там и хмель из Филиппка выветрится вместе с идеями о демократических преобразованиях в королевстве. Еще неделю никого беспокоить не будет. Бурелом вздохнул.
— Леший с тобой, схожу за Его Величеством. Но после — сразу в увольнительную!
— Само собой. До следующего форс-мажора — отдыхай себе на здоровье.
— И премиальные!
Епископ поморщился.
— Две бутылки.
— Пять! Иначе сам по лесам короля лови!
Бурелом с уважением относился к епископскому кагору.
— Ты не хапужничай!!! У нас все леса — три сосны да папоротник.
— Ладно, четыре бутылки.
— Три, и с глаз моих долой!
— Тогда еще НЗ в дорогу. На непредвиденные случаи и от простуды.
— Еще не нашлась такая простуда, которая с тобой связываться бы стала! И о какой непредвиденности ты говоришь, сын мой? — От возмущения Его Инквизиторство перешел на высокопарный слог. — Все известно заранее. Еще не было случая, чтобы ты с места сдвинулся, пока неприкосновенный запас не выдуешь. Стакан медовухи на посошок — и ступай себе.
— Ладно, наливай.
Епископ засуетился.
— Ты еще, Буреломушка, голубка моего там шугани по-доброму, чтобы домой летел…
Старшина выпил медовухи и удивленно посмотрел на Его Инквизиторство. Тот горестно вздохнул.
— Больше бутылки не добавлю, а то мне самому на этой неделе пить будет нечего.
— Жмот ты, Лева.
Падре обрадовался. Уничижительным сокращением славного имени служителя Инквизиции Бурелом всегда компенсировал себе недостаток оплаты.
— Вот и договорились!
* * *
Его Величество отыскалось быстро. Как всегда Филиппок сидел среди трех сосен и строчил воззвание к населению. Судя по обилию разбросанных вокруг черновиков, нынешний текст отличался особой проникновенностью и радикальностью. При появлении Бурелома белка на сосне возмущенно швырнула в короля шишку, на что тот совершенно не прореагировал, в негодовании всплеснула лапками, апеллируя к старшине, и сплюнула ореховую скорлупу.
— Ну, ты белку уже достал, Ваше Величество. Дай зверю пожить спокойно.
Филиппок вздрогнул.
— Опять железная рука консерватизма душит зачатки свободы в обществе!!!
— Я тебе сейчас такие зачатки устрою!!!.. Не забыть бы еще голубя из деревни шугануть… Пошли, Ваше Величество. Вас ждут великие дела.
— Не пойду! Свобода или смерть! — Воскликнул король и схватился за шпагу.
— Опять двадцать пять… — Бурелом отобрал у Филиппка оружие и влепил Его Величеству затрещину. — Не балуй!.. Надоел ты мне со своими закидонами. В детстве нормальным пацаном был. В индейцев с тобой играли. И потом, вспомни, каким рубахой-парнем разгуливал… По девкам вместе бегали… Э-эх, угораздило же, упокой Инквизиция его душу, Дармидона четвертого отослать тебя за тридевять земель в университеты…
