Спокойствие королевства превыше всего! - [2]

Филиппок насупился и забормотал что-то невразумительное.

— Н-да-а-а… Пропал человек, — старшине оставалось только сокрушаться. — Ты даже ругаться разучился…

— Вольнодумство — путь к истинной свободе!!!

— Тьфу на тебя, пьянь сумасбродная, — Бурелом сгреб короля одной рукой. — Домой пошли.

Филиппок по привычке упирался, периодически пытался вырваться, выражался иноземными неприличностями, но у служивого не забалуешь.

— Будешь сильно упираться — я тебе перо со шляпы оторву! — Рявкнул старшина.

Король сразу притих и ограничился легкими взбрыкиваниями. Проходя по деревне, Бурелом слегка присвистнул. С полок у хозяек посуда полетела на пол, а с мельницы — голубь Его Инквизиторства. Домой. Птица хоть и не отличалась умом и сообразительностью, но со старшиной и его рогаткой была хорошо знакома.

Так в суетных хлопотах жизнь возвращалась на круги своя, а Бурелом с королем — к дому епископа.

* * *

— Паршивая овца, отбившаяся от стада! Опять иноземным демонам поклоняешься?! Епитимью на тебя наложу! Неделю перед алтарем поклоны бить будешь!!! — Разбушевался Епископ-Инквизитор.

— Лоб расшибет. Тебе же лишние хлопоты.

Его Инквизиторство поперхнулось.

— А что с ним еще делать? Никакого сладу. Что университеты заморские натворили. Может, его в какие другие края на переучивание отправить?

— Что ты, пропадет по дороге. Кто ж с ним на иноземщине церемониться станет?

— И то верно…

— Ладно, ты не наезжай на него сильно, он и так пострадалец.

— Что еще за напасть?

— Да, по пьяни-то он на этот раз в народного мстителя поиграть решил. Напялил маску и отправился к графу. «Я Зорро!»… А граф — сам забулдыга беспросветная. Короче, ввалили там Его Величеству, не разобравшись.

— Надо будет с графа взыскать. Что это он? Совсем нюх потерял?

— Так у Филиппка кагор кончился, он бормотухи и нажрался. А от нее совсем не королевское амбре. Вот и вышла незадачка.

— Выясним, где это Величество всякую дрянь находит, — злобно зашипел падре Левиафан.

— Выясни, выясни. А то совсем король загнется. Ему потом еще от лесничихи перепало. Из дома графа Филиппок с обиды в леса подался. По дороге на осле в деревню зачем-то вломился. Шпагой горшки на плетне побил. Старуха сослепу да впотьмах Его Величество ухватом и окучила…

— Осел-то где, кстати?

— Да, сбежал давно. Уже дома, поди.

— Хоть это слава Инквизиции… И голубь вернулся… — епископ помолчал немного. — Ей, кто-нибудь!.. Отведите Его Величество во дворец и глаз не спускать!!! Если снова улизнет куда — всех, как поросят, на костре подпалю, дармоедов!!!

Унылого Филиппка потащили, куда велено, а Левиафан с Буреломом отправились в епископскую трапезную.

— Три бутылки, значит… — робко начал падре.

Старшина свирепо посмотрел на Инквизитора.

— Ах, да… Еще за голубя… Совсем меня без святого нектара оставляешь…

— Ладно, не плачься. Тащи его сюда. Мой кагор, твоя закуска, посидим, как в старые добрые времена…

Епископ оживился.

— А что? Давно так не сидели. Все хлопоты, хлопоты… А жизнь проходит…

На третьей бутылке Его Инквизиторство погрустнело.

— Что с Филиппком-то делать? Пропадает человек. Жалко. Не чужой все-таки.

— Это верно. Хоть и с закидонами, но свой парень. И душа добрая… Надо ему какое занятие найти, что ли.

— Какое ж занятие? Его все на буйства тянет. Бунтарь хренов…

— А пусть и буянит. По расписанию. Притащить в королевство чудо-юдо о пяти головах — пусть Его Величество державу от супостата защищает по пятницам.

— Только без жертв! Не переборщи!

— Не боись. Наденем чудищу намордники, когти подстрижем, на цепь посадим, мозги предварительно вправим, чтобы не дурковал… Правда, кормить его придется…

Его Инквизиторство торжественно вознесло перст к небу:

— Спокойствие королевства превыше всего!

— За это и выпьем.

— Виват Его Величеству — защитнику королевства!

— Виват!

* * *

Заморское чудище оказалось строптивое, но после вдумчивой получасовой беседы с Буреломом прониклось диспозицией и куртуазностью момента. По пятницам честно выходило на работу полдня реветь на все королевство и биться с Филиппком, после чего сваливало в выделенную для проживания пещеру. Его Величество был горд и счастлив. Женился на принцессе погорелого театра, выбросил из головы все демократические идеи и строго-настрого запретил новорожденному наследнику когда-либо шляться по заморским университетам. Короче, все жили долго и счастливо.