Автобус опаздывал уже на полчаса. Пассажиры, собравшиеся на остановке в его ожидании, нервничали, многие то и дело выбегали на дорогу посмотреть, не покажется ли он из-за поворота, но затем, разочарованно пожимая плечами или громко возмущаясь, возвращались под навес.
Кэтрин, пришедшая на остановку заранее, успела занять местечко на скамейке, предпочитала его не покидать и, в отличие от других, ворчавших на транспортное агентство, допускающее столь вопиющее нарушение расписания движения автобусов, ругала исключительно себя. Во-первых, за то, что вообще связалась с междугородним автобусом. Непонятно, что это вдруг на нее нашло? В течение трех лет она без всяких проблем успешно преодолевала это расстояние между Нью-Йорком и Тампой на своем послушном «форде» и даже на похороны мамы отважилась приехать на машине, хотя отлично понимала, что тогда, убитой горем, ей не следовало бы садиться за руль. Обошлось, нормально приехала и так же нормально уехала. А вот теперь застряла в пути исключительно по собственной глупости — нельзя изменять своим привычкам. А во-вторых, Кэтрин ругала себя за то, что отправилась в такое путешествие на высоченных каблуках. Вырядилась, что называется, хотя буквально во всех случаях жизни предпочитает шлепать в кроссовках. Она с удовольствием ходила бы в них даже на работу, если бы это было возможно, да только ее должность главного администратора одного из самых шикарных отелей Нью-Йорка такое абсолютно исключала, обязывая всегда быть нарядно одетой и обутой, подтянутой, энергичной, улыбающейся. В кроссовках Кэтрин сейчас спокойно уступила бы свое место вот тому старичку, прижавшемуся спиной к стенке навеса, — издали видно, как ему трудно стоять. Но понимала: на таких каблучищах ей тоже долго не выдержать...
Кэтрин окинула взглядом сидящих рядом с нею людей — все как один пожилые мужчины и женщины. Они, конечно, не испытывают неловкости перед тем старичком — сами такие же, а вот ей, право, от стыда было бы проще провалиться сквозь землю... Подумав так, Кэтрин не выдержала, вскочила, забыв о каблуках, и обратилась к старику:
— Прошу вас, мистер, садитесь, — затем шагнула туда, к дороге, откуда все нетерпеливо посматривали на поворот.
Мимо в двух направлениях неслись машины. И разумеется, никакого автобуса. Интересно, сколько его еще ждать? Не двигаясь с места, Кэтрин отвернулась от дороги и в этот момент скорее почувствовала, чем увидела, что неподалеку от нее резко затормозила какая-то машина. В следующую секунду водитель дал задний ход, и на сей раз автомобиль замер прямо около нее. Кэтрин невольно повернулась к нему. Блестящий серебристый «феррари»...
Выскочив на дорогу, водитель облокотился на его крышу.
— Боже мой, Кэтрин!
В первую секунду она онемела, чувствуя, что не может произнести ни звука. Хотя что уж такого невероятного в этой встрече? Все три дня, находясь в Тампе, она опасалась, что эта встреча произойдет. Избегала мест, где, как ей думалось, могла неожиданно столкнуться с Дэвидом Хэррингтоном, и одновременно готовилась к худшему. Во всяком случае, намеревалась или спокойно отвернуться, или хладнокровно пройти мимо...
Сейчас их разделяла только крыша его автомобиля. И Кэтрин смотрела Дэвиду прямо в глаза, чувствуя, как бешено колотится ее сердце, понимала, как по-дурацки выглядит в своей растерянности, только ничего не могла с собой поделать.
Быстро обежав машину, Дэв очень вовремя поддержал девушку за локоть. Позже, вспоминая этот момент, Кэтрин не сомневалась: не поступи он так, она наверняка упала бы — от сумятицы охвативших ее чувств даже потемнело в глазах. Странно, ведь прошло столько лет! Она знала, что Дэв женат, и давно себя уговорила, что для них с Ником этого человека просто не существует. Однако ей понадобилось невероятное усилие воли, чтобы удержаться на ногах и, не узнавая собственного голоса, пролепетать:
— Рада видеть тебя, Дэв.
— Мне тоже очень приятно тебя видеть, — спокойно ответил он.
Простой обмен любезностями старых знакомых. Что тут особенного? Иногда именно так Кэтрин и представляла их возможный разговор. Далее следовало спросить: «Как поживаешь? Как дела?» Но сейчас Кэтрин почему-то не могла вспомнить этих простых слов, как улетучилось куда-то и ее твердое намерение держаться с Дэвидом вежливо, но отчужденно. Жалко улыбаясь, она лишь смотрела на такое знакомое, такое дорогое ей лицо, черты которого вдруг стали расплываться и искажаться из-за слез, наполнивших ее глаза.
Дэв нежно, но крепко обнял Кэтрин за плечи и, прижавшись щекой к ее щеке, прошептал в самое ухо:
— В чем дело, дорогая? Не надо плакать. Все будет хорошо...
