Часть первая
Чиновник из Багдада
Сахиб аш-шурта[1] неудержимо погружался в сладкий дневной сон, когда, постучав, вошел евнух Али и, кланяясь, перемежая речь извинениями, доложил, что дежурный мухтасиб[2] срочно просит принять его. Дело происходило на женской половине, куда прочим вход был запрещен. Сахиб аш-шурта только что плотно пообедал и, несмотря на все старания рабыни, византийки Анаис, начинал похрапывать.
Выждав некоторое время, Али повторил все заново. Рука хозяина пришла в движение. Евнух внимательно следил за ней и, увидев, что она нашаривает чашу из-под вина, предусмотрительно присел. Чаша пролетела над головой, ударилась в стену и разбилась.
— Хозяин, — высоким голосом робко сказал Али, — мухтасиб говорит, принесли письмо, важное.
Сахиб аш-шурта открыл глаза и посмотрел на евнуха.
— Простите, господин, — произнес евнух, опуская голову и скашивая глаза на голые коленки рабыни.
— Пойди, возьми письмо и принеси сюда, — приказал хозяин.
Али выскочил из комнаты и через некоторое время вернулся, держа в руках свиток. Сахиб аш-шурта нехотя взял письмо, но, разглядев печать, встрепенулся и сел — на письме была печать канцелярии халифа в Багдаде. Ему еще не приходилось получать писем от халифа. Сахиб аш-шурта с волнением сломал печать и прочел следующее:
«Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Вазир ал-Аббас ибн ал-Хасан удостоверяет, что предъявитель сего Абу-л-Хасан ибн Реза является катибом[3] дивана тайной службы и выполняет тайную миссию амир-ал-муминина ал-Муктафи би-амри-иллахи.[4] Эмир верующих сказал, что всякому надлежит оказывать содействие в тайной миссии посланника халифа и в этом будет много пользы. Иншаллах. Писал Али ибн Иса 7 джумада[5] аль уля.[6] Иаум аль-Хамис[7]».
Сахиб аш-шурта свернул письмо, поправил на себе расшитый синими птицами халат, влез в свободные мягкие туфли с загнутыми носами и вышел из гарема. Али, бросив взгляд на голые ноги рабыни, последовал за ним.
— Где мухтасиб? — спросил хозяин.
— Пошел к себе, господин.
Сахиб аш-шурта быстрым шагом пересек внутренний дворик, отделяющий его дом от служебных помещений полиции. В приемном покое за столом сидел дежурный инспектор, который при виде начальника поднялся.
— А, это ты Бахтияр, — сказал начальник.
— Я, раис — ответил инспектор.
— Кто принес письмо?
— Он сейчас в комнате посетителей, сказал, что должен срочно видеть сахиб аш-шурта, показал мне печать. Поэтому я решился потревожить вас, раис.
— Ничего, ты правильно поступил. Проводи его в темную комнату и прикажи подать туда каких-либо фруктов, вина, воды со льдом.
— Слушаюсь, раис, — инспектор хлопнул два раза в ладоши, подзывая одного из гуламов, стоящих за дверью.
Сахиб аш-шурта прошел в комнату без окон, предназначенную для секретных разговоров: устланный циновками пол, низенький кривоногий столик с разбросанными вокруг мутакка,[8] обшитыми с торцов бахромой. Несмотря на овладевавшее им беспокойство, сахиб аш-шурта все же не преминул отметить пользу того, что дежурным инспектором оказался именно Бахтияр, самый смышленый. Если бы все были такими как Бахтияр.
Мухтасиб привел посетителя, мужчину среднего возраста, худощавого, одетого в кабу,[9] в головную повязку. Посетитель прижал ладонь к груди и слегка наклонил голову, приветствуя таким образом. Сахиб аш-шурта ответил.
— Меня зовут Абу-л-Хасан, — сказал мужчина. — Я состою при канцелярии халифа в Багдаде в должности катиба по особым поручениям — диван тайной службы.
— Мое имя Ахмад Башир, — заявил сахиб аш-шурта, — начальник полиции этого города. Рад приветствовать посланца эмира верующих.
Дабир[10] улыбнулся и полез за пазуху. Ахмат Башир напрягся, вполне мог появиться еще один пакет — фирман о снятии начальника с должности. На его совести были кое-какие делишки, самым опасным было присвоение части налоговых поступлений в Бейт-ал-маль.
