Весна наконец-то улыбнулась людям, и всё вокруг изменилось, как по мановению волшебной палочки. Молодая зелень радовала глаз, в воздухе витали опьяняющие ароматы пробудившейся земли, и птицы на разные голоса восторженно приветствовали наступившее тепло.
Сэр Персиваль Кавендиш, крупный мужчина в расцвете лет с красивым, но мрачным лицом, медленно ехал по лесной тропинке на своём огромном боевом жеребце Люциусе. Уже вторую неделю он со своими людьми продвигается на север к неизвестному замку Брунгард, затерянному в дебрях Северного Йоркшира. Этим замком с прилежащими к нему землями король Эдуард милостиво одарил его после битвы при Креси.
– Ты славно бился, мой верный рыцарь Кавендиш, – сказал он тогда, – и заслужил награду. А замок на севере, под самым носом у шотландцев, нуждается в крепкой руке хозяина, способного защитить его от любых врагов. Старый лорд был откровенно слаб и дважды чуть не потерял своё владение. Но сейчас он почил, и замок перешёл в королевское управление. А я дарую его тебе.
Сэр Персиваль был горд и счастлив доверием короля и его наградой. Ему, третьему сыну своего отца, надеяться было не на что, и он готов был пробивать себе дорогу в жизни мечом. Благо, он от природы был силён и в достаточной мере воинственен, а отец дал ему хорошую подготовку, надёжные доспехи и прекрасного коня. Это было всё, чем он мог одарить младшего, но самого любимого сына. Вопрос женитьбы на богатой наследнице никогда даже не рассматривался. Во-первых, мальчик был недостаточно знатен для этого, как понимал отец, а во-вторых, в нём не было той куртуазности, что свойственна его старшим братьям, и с женщинами он нелегко находил общий язык… Персиваль был врождённым воином, и дорога его лежала через битвы и кровь.
Сейчас они пробивались на север через грязь и бездорожье, а рассерженные чем-то небеса без конца поливали их холодным весенним дождём, то мелко и противно моросившим, то льющим, как вода из прохудившегося бурдюка. Они все вымокли насквозь, и казалось, уже никогда не отогреются. Но вчера ближе к вечеру неожиданно развиднелось, и они смогли сделать привал. Просушили у костра вымокшую насквозь одежду, поели горячей пищи, благо, зверья здесь предостаточно, и выспались, наконец, по-людски, соорудив себе поставленные по всем правилам бивуачной жизни шалаши. А сегодня утром и вовсе выглянуло солнце, всё сразу засияло и ожило, и сэр Персиваль, оставив своих людей во временном лагере, отправился осмотреться немного в этих новых для него местах, так непохожих на милый его сердцу Кент.
Верный конь, получивший свободу выбора дороги, медленно продвигался по лесной тропинке, а всадник с любопытством озирался вокруг и думал свою думу. На душе было не то, чтобы неспокойно, но слегка тревожно. Что ждёт его там, впереди, в неведомом замке с мрачным названием Брунгард? Каково состояние самого замка? И каково состояние земель? Ведь в этих неспокойных краях нападения то воинственных северных соседей, то просто разбойных отрядов были, как он слышал, обычным явлением. И как восстанавливать замок и земли, если они сильно пострадали от таких нашествий, было не совсем ясно. Ведь король Эдуард, так щедро одаривший своего верного вассала, и не подумал прибавить к своему дару кошель с деньгами. В дорожной суме рыцаря было только то, что он получил за участие в военном походе, где сложить голову ничего не стоило.
Но тут от мыслей об оставленных позади сражениях и страшной бойне в битве при Креси рыцаря отвлекла картина, открывшаяся его глазам. Они с Люциусом выехали на открытую поляну, где в сиянии солнечных лучей сверкал маленький ручеёк, мирно журчащий среди небольших камней, а на зелёной траве яркими пятнами выделялись жёлтые лютики по берегам и нежные фиалки ближе к густым зелёным кустам и чёрным ещё могучим дубам, словно воины охранения окаймлявшим поляну. Картина была настолько красива и даже романтична, что рыцарь невольно остановился, натянув поводья.
Пару мгновений он любовался этим радующим глаз зрелищем, как вдруг из-за густых зарослей кустарника на противоположной стороне поляны выбежала молодая девушка, лёгкая как лань и столь же пугливая. Она взглянула на рыцаря огромными синими, как вечернее небо, глазами и вдруг кинулась к нему, протянув навстречу руки.
– Спасите меня, сэр, умоляю вас, – взволнованно проговорила она мелодичным голосом, – мне страшно. Там в лесу какой-то большой зверь в зарослях. Он испугал мою лошадь, и я осталась одна перед лицом опасности.
Девушка подбежала совсем близко, и рыцарь, наклонившись с седла, подхватил её за руки и, легко подняв, как пушинку, усадил впереди себя в седле.
– Вам нечего опасаться, миледи, – успокоил он перепуганную насмерть девушку, которая явно была не простой селянкой, а дамой знатного происхождения, – мой меч всегда при мне, и я никому не позволю обидеть вас.
Рыцарь сам удивился своему внезапному красноречию, а девушка доверчиво прижалась к нему и прошептала:
– Благодарю вас, сэр, я ужасно взволнована, и мне очень страшно.
В нос ему пахнул нежный аромат вереска от распущенных по плечам серебристо-русых волос и горячий запах молодого женского тела. Сэр Персиваль невольно крепче прижал к себе так доверчиво прильнувшую к нему девушку, и вдруг замер. На поляну вынеслись на всём ходу и вдруг резко остановились несколько всадников, впереди которых выделялся богатой одеждой и гордой осанкой пожилой седоватый мужчина. Он уставился на рыцаря гневным взглядом.
