Тот вечер остался самым ярким воспоминанием — не радовал ни концерт по телевизору, ни мешок дефицитных мандаринок, ни даже газировка из сифона. Я знал, что родители неизбежно уйдут. И все время боялся, что этот момент наступит. Наконец папа посмотрел на часы, а мама — на меня.
— Теперь, — сказала мама. — ты, как обещал, ложишься спать.
— А можно я с вами к Сердюкам?
— Там одни взрослые.
— А Климка?
— И Климки не будет.
— Я взрослый! Мне 11!
— Так докажи, что взрослый, — сказал папа. — Ложись спать, а мы вернемся утром. И будут подарки.
Я принес в кровать мешок с мандаринками и книжку фантастических рассказов — читал и ел, пока глаза не начали слипаться. Пришлось погасить лампу. Со двора доносился смех и хлопки. Надо мной висел ковер, напоминавший узор калейдоскопа. Пахла смолой елка, которую мы с мамой вчера наряжали. Дальше был шкаф. Нижние полки — моя территория: железная дорога, проигрыватель с пластинками, клеенный самолет ИЛ. На верхних стоял хрусталь, сервизы и черная точка. Я пригляделся: старая игрушка из пушистой проволоки — то ли мышь, то ли чертик. Зачем я ее туда поставил? Я стал играть, будто она сейчас оживет и со мной заговорит.
— Скучаешь? — спросила мышь.
— Угу.
— Почему ты вечно скучаешь?
— Жду утра, маму с папой и подарки. А ты кто?
— Я Новый год.
— А что ты здесь делаешь?
— Пришёл.
— А ты умеешь исполнять желания?
— Спрашиваешь! Я же Новый год. Желай!
Я задумался. Вездеход на батарейках? Котенка? Чтобы родители вернулись? Но они так хотели к Сердюкам, Сердюки переезжают в Совхоз растить опытные яблони…
— Хочу попасть в будущее!
Он смешно почесал проволочной лапой то ли ухо, то ли рог.
— Тогда спи. Утро — это маленькое будущее.
— Нет, — обиделся я. — Хочу в большое, далекое будущее!
— Зачем? — удивился он. — У тебя здесь мама, папа, игрушки, друзья.
Я опешил.
— Ну… в будущем то же самое, плюс роботы, космические ракеты и счастье!
— Кто тебе сказал?
— В книжках прочел.
— Роботы там повсюду, — согласился зверек. — Ракетами тоже никого не удивить. Но вот счастье… Счастье в будущее каждый приносит своё.
— Как салаты к Сердюкам?
— Да. Как салаты к Сердюкам. Умеешь готовить счастье?
Я растерялся.
— Как его готовят?
— А это главный вопрос! — Чертик запрыгнул на нижнюю ветку елки, стеклянные шары качнулись и звонко стукнулись. — Надо учиться!
— Начинается… — огорчился я. — Опять учиться. Школа. Домашка.
— В школе этому не научат. Ты можешь собрать маленькое счастье, детское. Ну, как из конструктора. Потом больше. А потом соберешь настоящее.
— Я так и знал. Ты не настоящий Новый год. И желания выполнять не умеешь.
Чертик обиделся и залез еще выше.
— Ладно. Хочешь в далекое будущее — пожалуйста. Только ты должен очень-очень хотеть. Как сильно ты хочешь попасть в будущее?
— Полжизни был отдал! — честно признался я.
— Полжизни, — он забрался на ветку прямо напротив моей подушки. — Ровно полжизни? Так и договоримся. По рукам?
И он протянул мне свою проволочную лапку. Я бережно пожал ее двумя пальцами. Лапка у чертика была немного липкая от елочной смолы.
— Ну всё, — скомандовал он, — ложись и закрывай глаза! Проснешься уже в далеком будущем.
— Врешь ты, — вздохнул я.
— Не вру. Я же Новый год.
Он в три прыжка добрался до верхушки елки, сел на рубиновую звезду, елка вдруг вспыхнула гирляндами — и он исчез. Ну, не то, чтобы исчез, — снова стоял между хрустальной вазой и чешским сервизом, маленькая скрюченная фигурка из пушистой проволоки. Я повернулся к ковру на стенке и уснул.
«Конечная, выходим!» — кричал водитель. Я рванулся и охнул — грузный живот тянул вперед здоровенное взрослое туловище, колено откликнулось острой болью, а шапка соскользнула с лысины и упала. Автобус будущего оказался с бархатными сиденьям и цветным телевизором, но каша на полу из грязи и снега была все той же. Отряхивая шапку, я вышел наружу. Сверху бил свет фонаря и валил густой снег. Порывшись в карманах, я нашел связку ключей, пару пластиковых карт, похожих на игральные, и футляр записной книжки. Память неохотно подсказала, что в будущем это и записная книжка, и телефон, и робот, который может объяснить дорогу. Память открывалась медленно и неохотно: мне 55, окончил школу и не окончил институт, женился, менял работу, где-то живет и учится на физика сын Тимур, где-то стоит недостроенный домик на дачном участке, и нет давно отца, и нет матери. По воспоминаниям это считалось моим. Но по-настоящему моими воспоминаниями было только детство, книжка, мандариновые корки и разговор с проволочным чертиком. Я уже понимал, что меня ловко обманули. Но как именно — совершенно не мог понять.
