Кто не принадлежит своему отечеству, то не принадлежит и человечеству.
Виссарион Белинский
На огромном, во всю стену блока контроля экране Земля и Немезида казались планетами — близнецами, но бродяга Немезида, превосходившая Землю диаметром в полтора раза, просто была сейчас чуть дальше неё, летя к ней и Солнцу из дальнего Космоса, и разница в расстояниях съедала различия в размерах.
Немезида, метановая атмосфера которой за орбитой Нептуна сначала перешла из твёрдого состояния в жидкое, потом за орбитой Урана — в газообразное, давно уже скрылась за непроницаемыми облаками, а в верхних слоях атмосферы Земли даже с Луны были различимы гигантские ветвистые молнии, и чудовищные циклоны. Форма Земли стала уже не совсем круглой, а слегка вытянутой в угоду более мощной, чем её собственная, гравитации Немезиды, и даже буйной фантазии было трудно представить те суперураганы, сметавшие с поверхности всё, и сверхцунами, проносившиеся по ней многокилометровыми волнами. А ещё там от перегрузок тяготения лопалась земная кора, порождая невиданные прежде землетрясения и извержения вулканов.
Уже почти два часа Земля МЁРТВО молчала… Работали лишь беспилотные и обитаемые орбитальные станции, которые Немезида ещё не перетянула к себе, и жадно не проглотила… Видеокамеры бесстрастно транслировали на Луну изображения приближающейся к Земле всеобщей погибели, а люди на пилотируемых орбитальных станциях даже пытались это комментировать, зная о том, что в их распоряжении остались лишь десятки минут. И слушать этих обречённых, зная, что ты останешься, а они — нет, было невыносимее всего…
…Анита резко встала с кресла.
— Я спущусь вниз, к детям… — сказала она чужим даже для неё самой голосом, стараясь не смотреть на экран.
— Да, конечно, сестричка, — легко понял её состояние Штефан. На лунные базы в ожидании Апокалипсиса перебросили не просто лучших специалистов и людей с идеальным здоровьем для продолжения хотя бы жалких остатков человеческого рода, но и кое-кого ещё. Анита была сильнейшим телепатом, и Штефан даже удивился тому, что она здесь так долго продержалась. Почти одновременная гибель миллиардов людей — это мощнейшее ментальное поле Ужаса, которое неизбежно должно было достать и до них.
Штефан подошёл к Аните, обнял, и почувствовал, как её тело лихорадит от перегрузки нервов.
— Иди, сестра… — сказал он заботливо. — Там ЭТО до тебя не достанет, отсидись… Я тоже не хотел бы видеть всего этого кошмара, но вахта моя, и я просто ОБЯЗАН. Всё, что ещё работает на Земле, Луне и в Космосе, сейчас создаёт аудио и видео-архив. Мы не знаем, сколько ещё продержимся здесь — сто или тысячу лет, но мы должны оставить НАСЛЕДИЕ. Для тех, кто неизбежно прилетит сюда из Внешнего Мира, пусть даже через миллионы лет. Если за нами наблюдают, значит, всё видят. А то, что нам не помогли спастись, означает лишь одно: у НИХ нет здесь необходимых для этого сил. Но они должны будут понять и издалека, что погибли не все, и тогда мы, возможно, их дождём. Не мы сами, так наши дети, внуки или правнуки. На то и был изначальный расчёт. Иди…
Анита несильно, но решительно высвободилась из объятий лучшего друга своего мужа, и вышла из отсека.
— Бедная девочка… — с жалостью сказал Эмиль, глядя на дверь. — Пока там и здесь есть хоть одна страдающая душа, она будет это чувствовать, и оставаться частью их страданий…
— Душа Земли перестанет кричать меньше через час… — Штефан выпил фужер тоника с мощным антидепрессантом. — Потом то, во что сольются Земля и Немезида, расправится с орбитальными станциями, и тогда останемся только мы на Луне. С нашей Памятью и нашей Болью… Через несколько месяцев психологическое перенапряжение схлынет, и таким, как Анита, станет гораздо легче жить здесь и работать. Если мы не ошиблись в своих расчётах и нас фатально не зацепит…
Он смотрел на экран, на котором планета-убийца, прилетевшая из дальнего Космоса, и Земля уже почти слились изображениями, хотя между их обречёнными телами были ещё десятки тысяч километров.
— Не должно это всё лишить шансов и нас, — попытался успокоить коллегу Эмиль. — Это не лобовое столкновение. Немезида догоняет Землю, поэтому скорость соударения не превысит десяти километров в секунду. А чтобы обломкам планет добраться до Луны, нужно больше одиннадцати. Да, осколки обеих засорят ближайший к ним Космос до орбит высотой примерно в сто тысяч километров, но и только. Готов допустить экстремальные выстрелы с превышениями скорости, но они будут штучными и не прицельными. На бывшей подземельной стороне Луны только автоматические, посещаемые станции, а мы тут, на обратной её стороне, обитаем в недрах на глубине почти в километр. Один шанс на миллион, что какой-то из наших баз основательно достанется.
— Немезида была одним шансом на пять миллиардов лет Жизни Земли, и она стала её Смертью…
— Человек лишь предполагает, он не Бог, чтобы располагать всей информацией… — глухо сказал Эмиль.
— Дьявол это… — поправил его Штефан. — Бог про нас так ни разу и не вспомнил…
— Он нам обещал Конец Света, и он нам его устроил… Хотя бы в этом он обязателен… — Эмиль тоже смотрел на экран, на котором уже ничего невозможно было разделить на некогда своё и чужое. — Нас здесь почти двадцать тысяч. Это не так мало с демографической точки зрения. Мы можем добывать из недр Луны воду и полезные нам ископаемые, поддерживать на своих базах искусственную атмосферу, и обеспечивать себя едой. Весь вопрос лишь в том — как долго?.. Если к нам придут на помощь, то в пределах ближайших ста лет, учитывая наши постоянно передающиеся сигналы бедствия. А если через два-три столетия здесь никто так и не появится, это будет означать, что мы были слишком оптимистичны в прогнозах обитаемости нашей Галактики. И тогда может наступить психологический и видовой кризис безысходности, который неизбежно приводит к вырождению…
