Энни Рид нажала на тормоза.
— Черт!
Перед ней волнующейся красновато-коричневой стеной стояло стадо коров и перегораживало проселочную дорогу, вьющуюся по обширным пастбищам Аризоны.
— Ах вы, бифштексы ходячие! — вырвалось у Энни. Как повар-профессионал, она с ходу могла перечислить по крайней мере дюжину способов приготовления блюд из этих упрямых тварей, но не имела ни малейшего понятия о том, как согнать их с дороги.
На своем веку Энни довелось пережить калифорнийское землетрясение, пожар, потоп и одного шеф-повара с тяжелым характером. И всегда она смело смотрела в глаза опасности, но не сейчас. Стадо коров на дороге — это беспощадный удар судьбы!
Животные окружали машину, продолжая пощипывать траву под безмятежно голубым небом.
Энни бросила взгляд на наручные часики и нервно сглотнула. Собеседование должно было начаться через пятнадцать минут. Вся ее дальнейшая карьера, возможно, зависела от того, получит ли она эту работу.
Неожиданно одна из коров пошла через дорогу и вдруг встала прямо перед машиной, помахивая хвостом, который с тихим шуршанием задевал одну из фар. Челюсти животного медленно пережевывали пучок листьев и стеблей, а широко открытые карие глаза на белой пыльной морде смотрели на девушку настороженно.
— Пошла прочь! — крикнула Энни в открытое окно.
В ответ раздалось негромкое фырканье.
Решив во что бы то ни стало пробиться сквозь этот живой забор, Энни вылезла из машины. Воздух пустыни пахнул на нее ароматом шалфея. Высокие каблуки заскользили на мелких камешках, и девушка чуть не потеряла равновесие. Теперь между ней и коровами не было стальной преграды в виде корпуса автомобиля, и стало очевидно, насколько она уязвима. А что, если какой-нибудь корове вздумается напасть? Успеет ли она нырнуть обратно в машину, спасаясь от рогов? Энни нахмурилась. Была не была, придется рискнуть.
Выпрямившись, девушка набрала в грудь побольше воздуха и хлопнула в ладоши.
— Кыш! Кыш! Пошли отсюда!
Бесполезно. Коровы уткнулись мордами в заросли дикой горчицы.
Энни взмахнула руками и попробовала снова:
— Марш домой! А не то сейчас превратитесь у меня в гамбургеры!
Никакой реакции.
Передернувшись от омерзения, Энни снова забралась в машину и нажала на сигнал. Пронзительный звук клаксона нарушил идиллию. Коровы, испуганно взревывая и поднимая копытами облако удушающей пыли, двинулись вдоль дороги.
— Вот и молодцы!
Прошла целая минута. Но вместо того чтобы сойти на обочину, коровы постепенно замедлили шаг и остановились.
— Ах нет же! — Энни стукнула кулаком по рулю. — Так вы все равно мешаете мне проехать!
Вдруг мимо машины на вороной лошади промчался ковбой. Склонившись в седле так, что мышцы 6 спины едва не рвали ткань джинсовой рубахи, он заставил своего скакуна приблизиться к стаду. Всадник обскакал кругом метавшихся в панике животных, добрался до вожака и повернул буйное стадо к воротам ограды, тянувшейся параллельно дороге.
После того как ворота были закрыты, широкоплечий всадник, сжав губы неулыбчивого рта, ударил пятками бока своей лошади и рысью двинулся к опешившей Энни. Тень от коричневой широкополой шляпы скрывала черты его лица, но девушке достаточно было взглянуть на то, как напряженно он держится, чтобы понять — всадник очень сердит.
Энни вся вжалась в сиденье.
Судорожно соображая, как разрядить ситуацию, она заставила себя весело улыбнуться и высунулась в окно.
— Вы блестяще справились! Большое спасибо!
Ковбой остановил взбудораженную лошадь перед автомобилем.
— Идиотка! Хочешь столпотворение тут устроить? — ответил он тихо и сердито.
— Но…
— Скот нельзя путать — он может покалечиться. Коровы могут ноги себе переломать, могут упасть, затоптать друг друга. — Одна его рука сжалась в кулак. — Или, может, на это и был расчет?
— Нет, нет. Извините, пожалуйста. Но они такие крупные, что я больше думала о том, как бы они меня не покалечили.
Энни с трудом сдерживала раздражение и в то же время не могла отвести восхищенного взгляда от его ладных, длинных, мускулистых ног в потертых джинсах. О том, что этот человек всю жизнь занимался тяжелым физическим трудом, свидетельствовали и широкие плечи, распиравшие джинсовую рубаху, всю в пятнах пыли и пота.
Лошадь, перебирая ногами, сделала несколько шагов в сторону. Ковбой потрепал животное по атласной шее, затем снял шляпу и, все еще сердито глядя на Энни, провел длинными пальцами по каштановым волосам. При ослепительном свете солнца выяснилось, что у ковбоя такие же каштановые брови вразлет, зеленые глаза, гордый нос с небольшой горбинкой и твердо сжатый рот.
— Городская, — отрывисто констатировал он.
Уязвленная этим утверждением, Энни сердито спросила:
— Да кто вы такой, чтобы меня отчитывать? И вообще, я ведь извинилась. А дорога общая, не вам одному принадлежит.
— Нет, дорога принадлежит одному мне. И вы, черт возьми, едва не подавили коров, которые тоже принадлежат одному мне. Вы находитесь на моей земле. И это мой скот.
— Но откуда мне было знать?! На дороге не было никакого знака, и ворота уже были открыты.
— Наверное, кто-то из Расселовых пижонов решил срезать путь в город и, разумеется, не удосужился потом закрыть за собой ворота.
