Нет ничего лучше, чем начать утро понедельника с чашки горячего свежесваренного кофе. Тем более если можешь позволить себе никуда не спешить и, устроившись на диване, посмотреть утренний — разумеется, не шестичасовой! — выпуск новостей, пройтись босиком по мягкому ковру, постоять у окна, любуясь чудесным видом на долину Сан-Фернандо.
В этот недавно построенный, модный и дорогой квартал под названием Вершина, раскинувшийся на живописных склонах гор Санта-Моника, Линда переехала четыре года назад. Отделенный от суетного мира, квартал был населен людьми, которые могли позволить себе не только «феррари» последней модели, не только наряды от ведущих кутюрье — Линда предпочитала Версаче, — не только украшения от Картье и пару выставленных на показ оригиналов Франца Клайна и Марка Ротко, но и такой вот вид. Правда, сейчас картину несколько портил не успевший рассеяться туман, но ведь это не самое главное, верно? Главное, не то, что ты видишь, а то, что другие знают — ты можешь позволить себе смотреть на это каждое утро. И никому нет дела до того, во что обходится красота, любоваться которой совершенно нет времени.
Линда вздохнула. В том-то все и дело. Возможности и желания почти никогда не совпадают по времени. За последние четыре года у нее впервые появилась возможность никуда не спешить, не мчаться как сумасшедшая на кастинг или съемки и не жалеть о том, что в сутках всего лишь двадцать четыре часа. Хорошо это или плохо?
Она усмехнулась и подошла к высокому напольному зеркалу в золоченой раме венецианской работы. Его купил к новоселью Гарри, ее муж. Точнее, бывший муж, с горькой усмешкой поправила себя Линда. Не забывай, ты уже одиннадцать месяцев как свободна. Женщина в зеркале тоже усмехнулась, и от крыльев носа к уголкам губ моментально пролегли не очень глубокие, но все же заметные морщинки. А ведь год назад, когда они с Гарри расставались, их не было. По крайней мере, сама она их не замечала. Или не хотела замечать? Впрочем, какая разница. Предупреждающих знаков хватало и без этого: тонкие сеточки морщин у глаз, две вертикальные полоски между бровями, сухая кожа на высоких скулах… Раньше Линда успешно скрывала эти тревожные симптомы уходящей — увы, навсегда — молодости, еженедельно посещая дорогущие салоны красоты на Родео-драйв, регулярно занимаясь фитнесом и начиная день с зарядки и бассейна.
И что?
А ничего. Стоило выбиться из графика, сойти с привычной колеи, потерять темп, как маска дала трещины, через которые, как сорняки после дождя, полезли жадные щупальца маячащей на горизонте старости.
Ну-ну, какой еще старости?! Тридцать шесть — старость? Элизабет Тейлор — далеко не праведница — немало снималась и после сорока. Ингрид Бергман получила третий «Оскар» почти в шестьдесят лет. Список можно было бы продолжить.
И все же примеры не утешали. И Тейлор, и Бергман были великими актрисами, а себя Линда даже в приступе оптимизма никак не могла отнести к таковым. Да, отработала в Голливуде восемнадцать лет. Да, снялась в двадцати трех картинах. Да, номинировалась на «Оскар» — по категории «Лучшая актриса второго плана». Да, могла похвастать знакомством с Ридли Скоттом и Брайаном Де Пальмой, дружбой с Сарой Джессикой Паркер и Мэтью Дэвисом. Но…
Неужели все кончилось?
Мысль эта впервые посетила Линду два года назад, когда боссы «Юниверсал» не утвердили ее на главную роль в картине «Разлом», картине, обещавшей стать рекордсменом кассовых сборов. Режиссер Дин Кроуфорд, хорошо знавший Линду по предыдущим совместным работам и пригласивший сыграть в «Разломе», долго извинялся потом перед ней, сваливал вину на продюсеров, пожелавших засветить в фильме юную старлетку, и утешал набившими оскомину фразами о перспективе, характерности, формате и прочих мудреных вещах. К тому времени Линда уже постигла простую истину: чем больше тумана, тем страшней то, что за ним прячется.
Отказ больно задел ее. В пылу обиды она совершила серьезнейшую ошибку: отказалась от двух последовавших друг за другом предложений. Конечно, картины, в которые ее звали, не претендовали на место в верхних строчках хит-парадов, а их бюджеты не шли в сравнение с громадными расходами на «Разлом». Обычные фильмы-середняки. Но их снимали хорошие режиссеры, в них работали первоклассные, пусть и не суперзвезды, актеры и они в конце концов получили неплохие отзывы критиков и успешно прошли по экранам, не только отбив вложенные деньги, но и принеся солидную прибыль.
Только вот ее имя в титрах не значилось.
Линда печально вздохнула, допила одним глотком показавшийся вдруг горьким кофе и только было собралась пройти в ванну, чтобы принять душ, как дверь распахнулась и в комнату ввалилась Кельда.
— Ну вот, опять пьем кофе, — с укоризной произнесла она голосом детсадовской воспитательницы. — Сколько можно говорить одно и то же! От кофе…
— Ох, перестань, — с недовольной гримасой перебила служанку Линда. — Мне тридцать шесть лет, и я сама знаю, что можно, а чего нельзя. Лучше скажи, почему эта чертова лужайка опять не подстрижена.
Кельда всплеснула руками.
— Лужайка! А кто будет ее подстригать, если Джейка нет уже третий день? Может, мне прикажете взять в руки газонокосилку? — Сказано это было таким тоном, словно Линда предложила Кельде выйти на панель.
