День 30 апреля заканчивался в бурных производственных баталиях. Две бригады согласились остаться со второй смены в третью, ещё одна воспротивились окончательно и бесповоротно, не вдохновлённая обещанной в получку премией и двумя наличными червонцами, мотивировав это тем, что магазины давно закрыты, в «Журавли» такой порой вечно не пробиться, а ж/д им совсем не по пути…
Домой заторопились.
Ладно, идите, можно подумать, что только вас дома ждут… Мне тоже пора. Хотелось бы выспаться перед демонстрацией.
Заскочил в кабинет, открыл сейф. Плеснул в стакан граммов 150 из початой бутылки. Хватит, а то развезёт ещё с устатку. Завтра праздник, завтра и погуляем.
Уходя, пробежался по центральному пролёту, дал последние ц/у бригадирам.
Через проходные промчался без пяти двенадцать. Вахтёр уже задрёмывал на своём стульчике, вяло махнул рукой на предъявленный пропуск.
В парке, как назло, фонари не горели. Ну и чёрт с ними. Не споткнуться бы только. Или на патруль не налететь, в предпраздничную ночь наверняка на улицах ментов полно, особенно в парке. Загребут ещё в мойку, телегу на завод пришлют, объясняй потом что к чему… Выговор, премии лишат, на партком вызовут…
Ладно, парк проскочили, теперь через площадь, в подворотню — и прямо по Комсомольской, тут уже недалеко до дома.
Что это они перед праздником электричество экономить вздумали? Обычно всё огнями горит и сияет, а теперь вот и площадь в каком-то полумраке… Туман, что ли какой? Ага, похоже на то… Клочьями какими-то… Пьедестал в центре площади виден хорошо, а вот фигуры Ильича на нём не разглядеть. Возле ДК трибуны поставили к завтрашнему дню, их видно, а самого ДК — нет… Да вообще ничего не видно кроме постамента без Ленина, да ещё трибун…
Интересно, памятник что, на реставрацию сняли? Перед самым праздником? Я ж на работу шёл — он ещё стоял. И когда его теперь на место поставят, что там можно за ночь отреставрировать?
Я чуток притормозил. Вон мужики какие-то стоят возле трибун. Поджидают кого? Или может — менты? Да нет, вроде без формы…
Ладно, чего мне к ним подходить, мне левее, можно даже и не через подворотню, а через сквер. Сейчас мы…
Чёрт, чёрт! Что за ерунда? Хотел же ещё левее, через сквер — а ноги сами несут к трибунам!
Стоп. Постоим минутку.
Назад вернёмся. Не нравятся мне мужики эти. Не такие они какие-то. Прицепятся ещё… Их-то трое, а я один…
А, хрен с ним, вернусь чуток назад, музыкальную школу обогну — и вперёд, по Комсомольской, до самого дома, да побыстрее! А они пусть себе возле трибун стоят, дураков ждут!
Не вышло.
Я так и не понял, почему ноги меня опять вынесли прямиком к трибунам. Только что вроде бы заворачивал за музыкалку, а вот опять — трибуны и троица мужиков, уже перед самым носом.
Вот те, бабушка и ночь на первое мая…
Вальпургиева, кстати, ночь.[1]
Стоп. А видок-то у мужиков ошарашенный… Похоже, мнутся в замешательстве, оглядываются… Смотрят на меня, как на чудо заморское…
На вид — вроде свои, заводские. Ага, вон у рыжего — даже рожа знакома. Не иначе, где-то у вагонников работает. А тот лысоватый, длинный — не у дизелистов ли случаем? Третьего что-то не припомню…
Похоже, не только мне не по себе, им тоже…
Ну что ж. Попробуем разобраться. Подойду спокойненько. Главное — не показать, что волнуюсь. И расспросить, что тут, мол, мужики, да как. Поздороваться, не забыть…
Не успел.
Где-то неподалёку огромные башенные часы начали отбивать полночь.
Какие часы? В городе нет часов с боем!
Наверху что-то зашевелилось. Я поднял голову.
На трибуне стоят люди. Один впереди, остальные — чуть сзади и по сторонам, как бы окружая переднего почтительным полукольцом. Лиц не разобрать, ясно только, что у первого бородка клинышком и на голове кепка, а у кого-то из свиты блещет пенсне, у кого-то топорщатся усы…
Остальное сливается в вяло шевелящуюся тёмную безликую массу.
Звук: шорох? шёпот? слов не разобрать.
Фигура в кепке знакомым жестом вскидывает руку — вперёд и вверх…
Свита застывает. Теперь движение начинается здесь, внизу. Ноги сами относят меня в сторону, рядом — рыжий вагонник… Лысоватый дизелист с незнакомцем остаются неподалёку от трибуны.
С этого момента я начал воспринимать происходящее отстранённо. Как будто бы наблюдал за своими действиями со стороны, не покидая впрочем, тела… Меня уже ничего не удивляет, а если и удивляет, то опять же, как бы — со стороны…
Перед трибунами — круг, образованный горящими факелами.
Мы с Рыжим — снаружи, Длинный с незнакомцем — внутри него.
В огненном круге начинается медленное движение.
Два хищника выжидают момент…
Кто первый?
Ноги расставлены и чуть согнуты…
Фламберг[2] в вытянутых руках змеится холодным пламенем над головой…
Это Длинный.
Левый бок повёрнут к противнику, правая нога позади…
Поясной меч прячется за щитом, остриём вперёд…
Это Незнакомец.
Кружатся, кружатся…
Нет.
Это Незнакомец кружится вокруг Длинного, выжидая…
Длинный только поворачивается, следя за Незнакомцем…
Незнакомец делает несколько движений своим мечом навстречу фламбергу…
Прощупывает противника.
Длинный как бы просыпается.
С перехватом, обеими руками, крутит фламберг перед Незнакомцем.
Правая рука на рукояти, левая — за перекрестьем, перед «клыками».
