Ирина Кунина-Кёрк (1926–1992) родилась в Маньчжурии. Ее родители — «белые русские» (так назывались в Китае бесподданные беженцы русской гражданской войны 1918–1922 годов) — привезли ее в Шанхай, где она жила и училась в школе Реми для русских детей (1931–1945). В 1946 году Ирина вышла замуж за американского военного и переехала в США. В начале 1950-х годов ее семья жила в Японии и в Корее, после чего Ирина переехала с детьми в Гонолулу, Гавайи, где работала в газете и писала рецензии на книги. Одновременно Ирина окончила за три года Гавайский университет с отличием Пия-Бэта Каппа. Летом 1959 года она работала гидом на Американской выставке в Москве. В I960 году Ирина Кёрк переехала в Блумингтон (штат Индиана) и поступила в аспирантуру на кафедру сравнительной литературы при Индианском университете. В 1963 году она написала роман «Родиться среди мертвых». Двумя годами позже, получив докторскую степень, профессор Ирина Кёрк начала преподавать русскую литературу в университете штата Коннектикут в городе Сторрс. За эти годы написала несколько книг. Вышла на пенсию заслуженным профессором.
Обсуждая свою первую книгу, Ирина Кёрк сказала: «Главная тема моего романа — это физическая непринадлежность и духовная отчужденность. В этом была проблема «белых русских», описанная в моей книге. Проблема «отчужденности», «непринадлежности» всегда была и всегда будет до тех пор, пока будут существовать революции и войны. Духовная изоляция будет всегда, пока существует человечество».
Как и автор этой книги, я родилась в Маньчжурии в 1926 году. Жила в Шанхае с 1939 по 1949 год и дружила с Ириной Куниной. Мы обе учились в Индианском университете штата Индиана в Блумингтоне. В 1963 году Ирина и я вспоминали свою юность в японской оккупации в Шанхае. Ирина начала писать книгу, и мы часто обсуждали и корректировали ее вместе. Некоторые эпизоды в книге — случаи из жизни моей семьи. Этот перевод я делала с сестрой Татьяной Крупениной-Жирицкой (у нее память прошлого лучше моей). Сдержанный стиль письма в книге — результат нашего увлечения Альбером Камю. Ирина писала диссертацию о нем.
Я желала бы высказать большую благодарность Елене Александровне Краснощековой, профессору литературы в университете штата Джорджия в Афинах, за советы и помощь, а также моей машинистке и другу Наталье Подкопа-евой — гению в работе на компьютере.
Мариамна Крупенина-Судакова, профессор русского языка и русской литературы
в английском переводе Колорадо Колледж, Колорадо
Я впервые встретился с фамилией Базаров, когда мне было семнадцать лет. Русская женщина, которая была прислугой у нас в Сан-Франциско, подарила мне на Рождество роман Тургенева «Отцы и дети» в английском переводе. Я сразу же увлекся главным героем, который ни во что не верил, но, несмотря на это, хотел, уничтожив все верования и традиции, построить новый мир, хотя сам не знал какой именно. Да и не только бунтующая натура Базарова заинтересовала меня. По сравнению с интенсивностью чувств всех героев романа, отсутствие страстей во мне самом стало казаться мне большим недостатком моего характера. Я тогда же решил, что каждое поколение должно создавать свои традиции, и намеревался сам придумать какие-нибудь новые, возбуждающие идеи. Но жизнь моя текла в ухоженных берегах и никак не подталкивала к бунту.
Я мало что помню о женщине, которая подарила мне «Отцы и дети», кроме того факта, что она была беженкой из России после революции 1917 года. Я часто слышал, как мать шептала своим гостям за столом, что наша прислуга из аристократической семьи, но я никогда не мог в этом убедиться, так как сама женщина редко говорила о своем прошлом. В то время это меня не интересовало, и я ее ни о чем не расспрашивал. Вечером я иногда заходил к ней в комнату пить чай. И хотя я несколько раз просил ее называть меня просто Ричардом, она продолжала обращаться ко мне «мистер Сондерс». По прошествии времени эта почтительность перестала казаться мне странной, потому что в ней было какое-то теплое участие.
Я всегда любил читать, и полки с русскими книгами в ее комнате невольно манили меня к себе. Но когда она пробовала мне рассказать, что было в этих книгах, это казалось мне слишком сложным и запутанным. Во время Великой депрессии мама должна была справляться по хозяйству без посторонней помощи; и я больше никогда не встретился с этой русской женщиной, хотя книга «Отцы и дети», которую она мне подарила, до сих пор хранятся у меня.
Когда в 1931 годуя окончил колледж с дипломом по журналистике, мой дядя, банкир, посоветовал мне поработать несколько лет за границей, пока страна «не придет в себя и не возьмется за ум». С его помощью я был принят на службу в качестве репортера в большую английскую ежедневную газету в Шанхае. Отец думал, что впечатления нескольких лет жизни в Китае расширят мой кругозор и будут полезны мне в будущей карьере; и только мама беспокоилась насчет заразных болезней, войн и других аспектов жизни, которые она называла социальными.
Мое представление о корреспондентах всегда было связано со шляпой, плащом-пыльником с поясом, мартини-коктейлями, дальними странами и загадочными женщинами. Вращаться в их компании, пить джин в баре с сомнительной репутацией, одновременно записывая услышанное на бумажной салфетке, к тому же все это на фоне азиатского делового центра, казалось мне весьма экзотичным. Это была мечта, но я никак не смел надеяться, что она может сбыться в мои двадцать четыре года. И вот, когда я стоял на палубе «Президента Кливленда» и смотрел на бесцветные небоскребы, построенные вдоль набережной шанхайской гавани, и слышал крики кули
