Около шести часов вечера я решил, что неплохо будет спуститься вниз, заказать кружку пива и посидеть с ней у бассейна на приглушенном предзакатном солнышке. Взяв свое пиво в баре, я прошел через сад. Вокруг плавательного бассейна было расставлено множество шезлонгов. Я облюбовал себе местечко под веселым желтым зонтиком и огляделся. Вокруг меня все были в купальных костюмах, хотя купались немногие. В воде резвились, перебрасываясь большим мячом, две или три девушки и с десяток молодых людей. Девушек я уже видел. Они приехали из Англии и жили в этом же отеле. Юноши, судя по произношению, были американцами. Вероятно, подумал я, это военно-морские кадеты с учебного судна, которое бросило якорь в здешней гавани сегодня утром. Брызг и визга было много, но зрелище это не могло не радовать глаз.
Тут я заметил маленького старичка, шустрыми шажками огибавшего край бассейна. На нем был безукоризненно сидевший белый костюм и огромная кремовая панама. Он остановился рядом со мной и озарился улыбкой, показав мне при этом два ряда мелких и неровных зубов. Я улыбнулся ему в ответ.
— Извэните, пжалста. Могу я здэсь сидеть?
— Разумеется, присаживайтесь, — сказал я.
Он склонился над одним из шезлонгов, попробовал его на прочность и осторожно сел, скрестив ноги. Он был в легких летних ботинках; все в дырочках, для лучшей вентиляции.
— Отлишный вешер, — сказал он. — Здесь, на Ямайке, все вешера отлишные.
Я не большой дока по части языков и не мог бы точно сказать, что у него за акцент, но почему-то мне показалось, что откуда-нибудь из Южной Америки. И уже в очень преклонных летах, заметил я, рассмотрев его поближе. Вероятно, ему около семидесяти.
— Да, здесь чудесно, — сказал я.
— А эти кто? — он ткнул крючковатым пальцем в сторону бассейна. — Они не из эта гостиница…
— Я думаю, они американские моряки. Вернее, учатся на моряков.
— Конэшно, они амэррикански. Только амэррикански можут поднять такой шумиха. Вы не амэррикански, нет?
— Нет, — ответил я.
Неожиданно прямо перед нами выросла фигура одного из кадетов. С него все еще стекала вода. Рядом с ним стояла юная англичанка.
— Эти кресла заняты? — спросил он.
— Нет.
— Не будете возражать, если мы тут приземлимся?
— Валяйте.
При нем было свернутое трубочкой полотенце, и когда он сел и развернул его, в нем оказались пачка сигарет и зажигалка. Он предложил сигареты всем поочередно. Девушка отказалась, я взял, а старичок сказал:
— Спасибо, я лучше лублю сигара, — и достал из кармана портсигар, отделанный крокодиловой кожей.
Оттуда он извлек сигару, кончик которой отрезал специальным ножичком.
— Позвольте, я дам вам прикурить, — сказал парень, поднимая к его сигаре свою зажигалку.
— Эта ваша штушка не зашшется при такой вэтер.
— Как это не зажжется! Она всегда срабатывает.
Старичок южноамериканец вынул изо рта сигару, склонил седую голову набок и пристально посмотрел на молодого человека.
— Неушели всэгда?
— Ни разу осечки не было. По крайней мере, в моих руках.
— А-ха! — воскликнул старичок. — Знашит, вы говорить, што эта ваша зашигалка зашигается всэгда. Вы федь так говорить?
— Конечно, — ответил парень. Ему на вид было лет девятнадцать-двадцать. Симпатичное, в веснушках, лицо, островатый, чуть похожий на птичий, носик. Загореть он еще толком не успел, на груди его были видны веснушки. Он держал зажигалку в правой руке, готовый чиркнуть колесиком.
— Она меня никогда не подводила, — сказал он. смеясь. — Ну честное слово, ни разу!
— Одну минуточку, пжалста, — старичок поднял руку с сигарой над головой и слегка вывернул ладонью наружу, словно ему нужно было остановить такси. — Не заклушить ли нам небольшой пари?
Он говорил, не сводя глаз с молодого человека.
— Не заклушить ли нам пари на вашу зашигалку?
— Пари? — переспросил парень. — Почему бы и нет, давайте поспорим.
Южанин сделал паузу, посмотрел на кончик своей сигары, и, должен признаться, что-то в его манерах меня насторожило. Он как будто что-то скрывал.
— Я вишу, вы любите спорить. Я тоше любить… Давайте сделаем хороший пари на эту вашу штушку. Хороший, хороший пари.
— Постойте, на зажигалку я спорить не буду. Я могу поставить доллар или какие тут у них деньги?
Старик отмахнулся рукой.
— Послушайте меня. Мы сэйчас станем веселиться. Мы сэйчас заклушить пари. Потом мы идти в мой номэр, где нет никакой вэтер. Я говорить, что вы не мошете зашигать ваша зашигалка десять рраз потрят без осечка.
— А вот и смогу, — сказал юноша.
— О’кэй, отлишно! Тогда — пари?
— Пари. Я ставлю доллар.
— Нет-нет. Мы делать большой пари. Я богатый шеловек и спортсмэн. Слюшайте меня. Перед гостиница стоять мой авто. Это ошень шикарный авто. Это амэррикански авто, из ваша страна. «Кадиллак»…
— Нет, ей-богу, это смешно! Я не могу спорить на такие дорогие вещи.
— Нишего смешного здэсь нет, молодой шеловек. Вы зашигать десять рраз потрят, и «кадиллак» ваш. Вы ше хотеть такой авто?
— Понятное дело! Кому ж не хочется иметь «кадиллак»?
— Вот и хорошо. Мы спорить, и я ставить мой «кадиллак».
— А что ставлю я?
Старичок аккуратно снял красное бумажное кольцо с сигары, которую так и не прикурил.
— Я никогда не просить ставить, что вы не мошете себе позволить. Я понятно излагать свой мысль?
