– Итак… где я? Где… же… я…
Кейт Дугласс наклонилась к рулю своего небольшого внедорожного «Лексуса», словно это могло помочь ей в поисках парикмахерской.
Переводя взгляд с дороги впереди на дорогие магазины слева, она качала головой.
– Настоящий вопрос в том, какого лешего я творю…?
Она ехала по утопии роскошных бутиков, чувствуя себя не в своей тарелке. Французское постельное белье. Итальянская обувь. Английская канцелярия. Очевидно, эта часть Колдвелла, штат Нью-Йорк, была не только богата на мирские блага, но и олицетворяла три «В»: Высший класс, Высокомерность, Высокая стоимость.
Ха-ха.
Может, иногда полезно взглянуть на все это, просто чтобы узнать, как живет другая часть общества… но не судьба. Она опоздала, и, более того, сейчас было семь тридцать вечера, все бутики закрыты. Оно и ясно. Скорее всего, богатеи сидели в заставленных хрусталем столовых, занимаясь тем же, что делал Брюс Уэйн[1], когда скидывал костюм Бэтмена.
К тому же, от района ей было не по себе. Да, она усвоила урок: в следующий раз, надумав заняться волосами, она не станет спрашивать совета у кузины, которая была замужем за пластическим хирургом…
Кейт ударила по тормозам.
– Попался!
Вывернув машину в незаконный разворот на сто восемьдесят, Кейт припарковалась параллельно дороге на участке, не требующем оплаты, и вышла.
– Бррр! – Задрожав, она теснее свела полы пальто. Поздний апрель на севере штата намекал, что может еще быть по-февральски холодно, и, как правило, зима не торопилась уходить… подобно гостю, которому, собственно, некуда было податься.
– Я должна переехать куда-нибудь. Джорджия… Флорида. – Может, переезд станет апофеозом года преображений. – Таити.
Парикмахерская – единственное работающее место в квартале, свет в салоне был по-дневному ярким… но внутри, казалось, никого не было. Она вошла через стеклянную дверь, в воздухе с избытком пахло сладким парфюмом с химическим душком, а неорганичная, прерывистая музыка была слишком хитро выдуманной для нее.
Вау, круто. Вокруг сплошь черный да белый мрамор, примерно дюжина безукоризненно чистых рабочих мест, ряд раковин с откидными кожаными креслами, словно центр послеобеденного сна для взрослых. На стенах в рамках были развешаны фотографии голов моделей с культовым выражением Зуландера[2]. Полы были кристально-чистыми.
Пока она шла к стойке администратора, ее удобная обувь скрипела по плитке… словно «Карраре»[3] она совсем не понравилась.
– Есть кто-нибудь?
Потерев нос, который не переставал чесаться, Кейт подумала – «Ради все святого, он должен либо чихнуть, либо уняться».
Полно зеркал… от чего ей стало по-настоящему неудобно. Она – не любитель смотреть на себя… и не потому, что была некрасивой, просто в ее семье к зеркалам относились с неодобрением.
Хвала Господу, ее родители в свободное от путешествий время жили на западе. Не зачем им знать, что она переступила порог подобного заведения.
– Ау? – Кейт прошла дальше, осматривая стойку в середине, за которой, очевидно, они смешивали краски. Так много тюбиков разнообразных оттенков светлого, темного, рыжего… и даже из палитры «Крайола»[4]. Голубые волосы? Розовые?
Может, ей лучше уйти по добру, по здорову…
Из подсобного помещения вышел мужчина, худой, словно тростинка, его мятые черные джинсы – единственное, что держало эти тоненькие ножки вертикально.
– Вы – Кейт Дугласс? – спросил он с акцентом, который она не могла определить и едва ли смогла разобрать.
– Да, это я.
Когда темный, очень темный взгляд с прищуром зацепился за ее волосы, он смотрел на нее словно доктор – на больного ревматизмом… и хотя мужчина едва ли выглядел как серийный убийца, что-то в нем вселяло в Кейт желание развернуться и дать деру к двери. Кожа буквально чесалась – так сильно ей хотелось убраться отсюда подальше, и в этот раз фундаментальная шкала ценностей ее семьи была не при чем.
– Мое кресло, вот туда, – заявил он.
По крайней мере… ей показалось, что это он и сказал… окей, хорошо, он указывал на одно из рабочих мест.
Сейчас или никогда, сказала себе Кейт, оглянувшись по сторонам в надежде подчерпнуть откуда-нибудь храбрости, откуда угодно. Но с ними никого не было, а от наркотической электронной музыки, гремящей откуда-то сверху, кружилась голова. И что хуже – вместо того, чтобы вдохновиться развешанными фотографиями, она подумала о том, что людям не стоит воспринимать так серьезно то, что растет из их головы.
Секунду, сейчас в ней говорит ее мать.
– Да, спасибо, – сказала она, кивая.
Следуя его инструкциям, она села в невероятно удобное кожаное кресло, а потом ее повернули лицом к стеклу. Опустив взгляд на колени, она подпрыгнула, когда мужчина запустил свои на удивление сильные руки в ее волосы.
– Так, что ты думаешь? – спросил он. Что прозвучало как «Дак, че ты трумаешь?».
Что это плохая затея, вот что она трумала.
Кейт заставила себя сосредоточиться на своем отражении. Те же темно-каштановые волосы. Те же голубые глаза. Те же красивые черты лица. Но сейчас на ее бледной коже была косметика – она совсем недавно научилась краситься и не чувствовать себя при этом так, словно лезет на территорию Кардашьян
