Пять, десять, пятнадцать, двадцать. Ясно? Только так могли считать люди. Пять пальцев на руке. Десять — на двух. Все охотники-бойцы — пятерками и десятками и двадцатками. Потом, когда много стало народа, стали уже сотнями считать. Только так все происходило. А иначе — как еще? Что еще повторяется в природе так часто, что может войти в систему счисления и потом в язык, в эпос, в литературу? Вот, смотрим, шесть ног у насекомых. Не отсюда ли расчет шестерками и дюжинами? Ведь нет шести пальцев у человека. И шести конечностей нет. Но считали дюжинами, то есть дважды по шесть. Тогда почему не считают четверками — как раз столько ног у крупных животных? Парами еще считали, так и говорили, а вот — четверками? Значит, шесть и дюжина — это совсем от какого-то другого народа осталось в людской памяти. Что там у них было с шестью — то ли пальцев по шесть, то ли щупалец, то ли сами они были шестиногими — не сохранилось даже рисунков. Но три шестерки — знак дьявольский — не оттуда ли тоже? Три конечности с шестью щупальцами-хваталами каждая? Сильна, видно, была та цивилизация и долго властвовала на Земле, раз на долгие времена вбился в память людскую расчет дюжинами. Но у людей были союзники. Могущественные союзники! Они считали все семерками. Ну, сами подумайте: с чего вдруг стало, что в неделе
— семь дней? От бога, говорите? Он так мир создал? Это он сам так вам сказал? Нет? Ну, можно их и богами назвать, наверное — тех, кто считал по семь и семижды семь. И во многих культурах семиконечная звезда стала символом вызова могущественных потусторонних сил. Они, те, что по семь, помогли нам, людям, и стерли с лица Земли цивилизацию шестипальцев-шестихватальцев. Стерли до основания, уничтожив все признаки и приметы. Только на генном уровне осталось опасение у людей, опаска такая ко всем, у кого больше четырех ног. Насекомые, пауки, осьминоги — все они вызывают опаску некую. Это оттуда, из глубины даже не истории, а предыстории, которая не осталась в памяти. А куда же делись и как выглядели те, что по семь и семижды семь?
А они помогли людям, Землю почистили, свои следы тоже подчистили — и улетели. Не местные они были. Нет в нашей природе семиногов. И семипальцевых не часто встречают ученые генетики. Но — были они.
Именно об этом говорят семь дней в неделе и счастливое число семь и три семерки — как вершина того счастья. Вот она — настоящая древнейшая история человечества. Скажу больше: долго еще оставались на Земле и жили рядом те, кто прислуживал ранее шестиногам-шестихватам и те, кто считал своими спасителямисемижды семерых. Отсюда и возникло разночтение даже в Евангелии. Что написано в тех четырех, которые стали «признанными»?
Что был один Спаситель и две шестерки — одна дюжина — его учеников.
И один из учеников предал. А что можно найти в других, не признанных источниках? Что Иуда был тринадцатым! И тогда становится ясно, что со Спасителем всего было их дважды по семь. И вот тут-то возникает вопрос: кому было выгодно, чтобы думали все же о дюжине?
И наверняка были те, кто помогал одним, а были те — кто другим. Отсюда и противоречия в источниках, отсюда и тесреди нас, кто не боится совсем насекомых и пауков. А у них на генетическом уровне вбито, что пауки и тараканы — хорошие, союзники, а то и хозяева.
Что отсюда следует? Победили в итоге те, кто считал по пять. Помогли им те, кто считал по семь. И они есть где-то в нашей бесконечной Вселенной. А раз так, они обязательно опять прилетят к нам. Будем же ждать, когда те, что по семь и семижды семь вернутся и снова нам помогут. И не станет тогда кризисов и снова наступит золотой век, и насекомые не будут кусать людей, а пауки не будут плести свою страшную паутину.
Герберт Уэллс ошибался. Или ошибся его герой из «Машины времени». На самом деле он не попал в далекое будущее, а провалился в глубокое прошлое. В такое глубокое, о котором только отголоски в легендах, да сказках, да былинах разных. И там, в том далеком прошлом, на развалинах некогда великой цивилизации (ой, не эльфы ли там опять же?), формировалась сначала людская общность в виде человечества, а потом — новые цивилизации. Но так как морлоки и элои долгое время жили разделенно, то и в объединившемся рано или поздно человечестве четко прослеживаются две ветви с врожденными поведенческими реакциями. Одни называют себя «совами», потому что им легче жить и работать ночью, другие — «жаворонки». Они дневные существа, а ночью они вырубаются и спят крепко и спокойно. Вот, кстати и о неандертальцах-кроманьонцах. Каждая из ветвей представляла именно свою красивой, статной, умной, победившей гадких и ужасных противников, и частично их съевшей, частично ассимилировавшей. На самом деле морлоки вынуждены были вылезти из своих подземелий, потому что они оказались затопленными — перестали работать древние механизмы, откачивающие воду. На самом деле элои вынуждены были переселиться из своих зданий, которые рано или поздно разрушились под влиянием времени. И начали они жить в лесах и полях, поначалу охотясь друг на друга. Кстати, не оттуда ли и легенды о вампирах? И можно понять, кто и кого так обзывал. Ну, и сказки про эльфов, которые засели в лесах и отстреливались от ужасных орков и гоблинов… Нет, точно — ошибался Герберт Уэллс! Все было совсем не так.
