Возле огромного бревенчатого дома с высоким крыльцом и резными наличниками, спрятавшегося среди соснового бора, стояли две машины: представительский седан тёмно-зелёного цвета и уже знакомый мне бордовый «Пэйкан» Марии Оболенской.
До настоящего момента я мучился подозрениями: что если Дуплов готовит ловушку, намерваясь прикончить меня, но присутствие Оболенской немного успокоило. Очевидно, глава новгородского тайного приказа имеет связи с ГСБ. Вполне возможно, что именно ГСБ повлияло на его решение убить Василия Борецкого, хотя точно утверждать было нельзя. Образ мыслей Дуплова являлся для меня большой загадкой, а его поступки выглядели ещё загадочнее.
Знал я о нём немного. Дуплов был выходцем из мелкого боярского рода, отколовшегося более ста лет назад от Борецких, всю жизнь служил в новгородском тайном приказе, а при Василии Борецком возглавил данную организацию. Ничего примечательного в его биографии не обнаруживалось, официально Дуплов не замарал руки ни в каких грязных делах, политикой не занимался, бизнесом — тоже, жену имел одну, в свободное время любил охотиться. На первый взгляд — обычный служака, посвятивший жизнь работе. Вот только мне оказалось достаточно два раза поговорить с ним, чтобы понять, что тип этот вовсе не так прост, как кажется. Да и стал бы он главой тайного приказа, будь он таким благодушным добряком, какого любил из себя строить?
Не знаю, на какие шиши отгрохал Дуплов свой загородный особняк, но место он нашёл неплохое: тридцать километров от Новгорода, вокруг — древний лес. Сосны-великаны обступили дом со всех сторон, словно охраняя его от посягательств извне. Тут было красиво и в то же время тревожно, особенно в этот предзакатный час, когда краски тускнеют и мир обволакивает сумеречная серость.
Я остановил свой «Карат» рядом с другими авто, вышел и поёжился: заморозки ещё не ударили, но холодный ветер насквозь продувал пиджак и жилетку.
Хозяин лесного особняка встретил меня на крыльце лично, улыбаясь, как всегда, с показными открытостью и добродушием. Я пожал широкую ладонь Дуплова, и мы вошли в дом.
Внутри оказалось уютно. Интерьер был отделан деревянными панелями, повсюду виднелись предметы декора, связанные с охотой: головы животных и старинные ружья на стенах, немногочисленные картины имели соответствующую тематику. Под ногами уютно скрипели половицы, гудел огонь в массивном каменном камине, сложенном в средневековом стиле. Ноздри щекотал аромат древесины и угля.
Из главной гостиной, занимавшей центральную часть дома, мы прошли в одно из боковых помещений. Тут тоже имелся камин, только поменьше, над ним висела оленья голова, на широком окне белели занавески, а на полу была расстелена медвежья шкура.
За столом сидели двое. Мария Оболенская выглядела, как всегда, респектабельно: чёрный брючный костюм, волосы, стянутые в хвост, неброская косметика. Второй гость имел весьма запоминающуюся внешность: это был лысый тип с худощавым лицом и козлиной бородкой.
Лысый поднялся и пожал мне руку. Представился: Павел Борисович Безбородов.
Я уселся за стол напротив Марии.
— Чаю хотите? — спросил меня Дуплов. — Только вскипел.
Мария и Безбородов уже сидели с чашками, на столе стояли блюдца с разными сладостями, а над всей этой фарфоровой «челядью» жирным господином возвышался огромный бронзовый самовар, очень старый на вид. Впрочем, несмотря на приятную домашнюю обстановку, чувствовалось какое-то напряжение. Даже гостеприимный тон Дуплова не спасал ситуацию.
— Спасибо, — ответил я, — если не затруднит.
Вскоре передо мной стояла чашка с чаем.
— Почти все в сборе, — Дуплов посмотрел на настенные часы со стрелками. — Уже пять. Что-то ваш родственник, Мария Андреевна, запаздывает.
— Подождём, — отрывисто проговорила Мария.
Повисло молчание, которое вскоре нарушил лысый господин с бородкой.
— А вы, Артём Эдуардович, как понимаю, служили под началом моего родственника, подполковника Безбородова?
— Было дело, — ответил я. — Совсем недолго, правда.
— Наслышан о вашей храбрости: инцидент в Пинске, успешная боевая операция, даже две, если считать выход из окружения. И всё это — за какой-то месяц.
— В спецотряде трусов не видел, — сказал я.
— Элита, что сказать, — вставил Дуплов. — Цвет общества.
— Не все, кто идут в особую дружину, представляют, с чем могут столкнуться, — объяснил лысый. — Случается всякое.
Тему развивать не стали, поскольку на дороге, на которую выходило окно, показалась машина — чёрный «Днепр». Внедорожник припарковался рядом с нашими авто, и Дуплов побежал встречать последнего гостя.
Человек, которого мы ждали, оказался толстяком с заплывшим жиром лицом, напоминающим грушу. Он окинул меня оценивающим едким взглядом маленьких глаз, пожал руку вначале лысому, потом мне, отдельно поздоровался с Марией. Этого звали Вячеслав Святославович.
— Чаю, Вячеслав Святославович? — спросил Дуплов.
— Не откажусь, Тимофей Трофимович, — толстяк, пыхтя и кряхтя, устроился на стул рядом со мной.
Вскоре у толстяка в чашке тоже дымился ароматный напиток.
— Павел Борисович, Вячеслав Святославович, — обратился Дуплов к двум гостям. — Приступим к делу? Как вы поняли, я предлагаю выдвинуть в кандидаты Артёма Вострякова. Артём обладает значительной силой, имеет четыре открытых канала, что само по себе крайне редкое явление. Наш нынешний канцлер тоже избран в двадцать два года, поэтому возраст не станет препятствием.
