Губная помада для меня — настоящий наркотик. Выходя из салона, я прихватила тюбик «насыщенной полуматовой розовато-лиловой» «Кошачьей драки» от «Нарс». Доступность товаров, дарующих красоту, — один из основных постулатов бизнеса.
На стоянке было много машин, но его я увидела, едва лишь приоткрыла дверь. Он сидел на водительском месте, чуть наклонившись вперед и закрыв глаза. Я даже удивилась, что сюда не доносится его богатырский раскатистый храп.
Я уже пересекала стоянку, когда наконец поняла, куда меня несут ноги. В руках у меня была большая сумка шоколадно-коричневого цвета на ремне, и я яростно раскручивала ее, прицеливаясь. Когда же импульс сумке был придан, я изо всех сил обрушила ее на ветровое стекло.
Подскочив с таким видом, словно в него выстрелили, мой бывший муж треснулся головой о лобовое стекло. В это мгновение я поняла каждую обиженную женщину, которая вдруг наткнулась на своего мужа. Я могла бы отрезать ему пенис. Или убить его. Запросто! А потом преспокойно уйти.
Крейг смотрел на меня с неподдельным страхом в глазах. Мне это понравилось. Потом он перевел взгляд на замок зажигания, словно прикидывая, есть ли у него шанс ускользнуть. Чуть поколебавшись, он потянулся к кнопке и на пару дюймов опустил стекло.
— Что, черт возьми, это было? — спросил он в узкую щель.
— Что, черт возьми, это было? — передразнила я его. — Нет, лучше скажи, что, черт возьми, ты тут делаешь?
— Машина Софии в мастерской, — с готовностью объяснил он. — Ее надо было подвезти.
Если у людей и существует ген понимания, то мой бывший муж явно появился на свет без него.
— Знаешь ты кто? Подонок и мерзавец, — сказала я. — Хотя нет, ты еще хуже подонка и мерзавца. Если есть на свете что-то гаже подонков и мерзавцев, так это ты.
Я принялась собирать содержимое моей сумки, разлетевшееся по откидному верху дурацкого «лексуса» Крейга. Это даже не была его машина, он взял ее напрокат. Я понадеялась, что он порядком ее изуродует, когда настанет время ее возвращать.
«Кошачья драка», которая каким-то непостижимым образом тоже оказалась на откидном верхе автомобиля, блеснув тюбиком, игриво подмигнула мне. Схватив ее, я подкрасила губы несколькими медленными успокаивающими мазками. Круглая щетка для укладки волос скатилась на тротуар. Наклонившись, я подобрала ее, а затем выпрямилась и указала на Крейга острым концом щетки.
— Убирайся с собственности моего отца! — рявкнула я. — Немедленно!
Он покачал головой с таким видом, словно это у меня возникли какие-то проблемы.
— Белла, но это и собственность отца Софии тоже, не забывай, — сказал он.
— Отлично, — кивнула я. — Схожу-ка я за ним, пожалуй. Тогда это ему придется тебя убить.
Моя угроза подействовала. Еще до того, как Крейг оставил одну из дочерей моего отца ради другой его дочери, отец уже не был от него в восторге, и Крейгу это было известно. Он завел машину.
— Тогда передай Софии, что я жду ее в конце улицы, — попросил он.
— Конечно, — сказала я. — Непременно передам.
До этого мгновения Крейг глазел куда-то поверх моей головы или вбок от моего лица. Но сейчас он ровно одну секунду смотрел мне в глаза. И во мне вдруг что-то шевельнулось — возможно, это даже было какое-то безумие. Опасаясь, как бы он не разглядел этого, я в то же время ощутила острое желание как можно дольше удержать его.
Я положила руку на откидной верх машины. Крейг вздрогнул.
— Как там дети? — спросила я. Крейг тронул машину с места.
— Они не твои дети, Белла, — сказал он. — Забудь о них.
Я добралась до места назначения в рекордный срок — возможно, меня подгонял дым, валивший из моих ушей. А потом я ждала, ждала и ждала.
Терпение мое иссякло. Я порылась в косметичке, чтобы еще раз быстренько подкраситься. Подумав несколько мгновений, я решила, что «суперблестящая» «Розовая вечерняя заря» от «Ревлон» — неплохой выбор для разведенной брюнетки с зелеными глазами и кожей цвета слоновой кости, женщины, которая только что атаковала автомобиль своего бывшего мужа и губы которой сейчас чуть суше, чем всегда.
Снова вошла экономка.
— Он сейчас говорит по телефону, — сказала она.
Я быстренько закрутила тюбик с помадой, надела на него колпачок и сунула назад в большую профессиональную косметичку.
— Спасибо, — поблагодарила я. Мне хотелось быть благоразумной, но, не сдержав себя, я все-таки провела языком по верхней губе, наслаждаясь ощущением того, что кровь прилила к губам после использования смягчающего средства. Лучшее в губной помаде — в отличие от остальной жизни — это то, что она никогда не разочаровывает вас. Во всяком случае, в течение первых пяти минут. А когда она заканчивается, можно наслаждаться бесконечными поисками еще более подходящего и стойкого оттенка, и поиски эти непременно придадут вам бодрости.
— Могу я чем-то помочь вам? — спросила экономка. Я понимала, что сказать «Да, мой клиент» было бы невежливо, поэтому я всего лишь покачала головой. Когда экономка повернулась, чтобы уйти, я заметила, что под ее обтягивающей юбкой цвета хаки проглядывает кривой шов колготок. С черной юбкой это бы было не так заметно, а в юбке цвета хаки бросалось в глаза. И вообще, кто сейчас носит колготки? Этот неровный шов, возможно, в сочетании с ягодицами, сводил на нет все ее попытки выигрышно выглядеть в этих колготках.
