Наталья Сафронова
Лабиринты любви
— Киска, извини и здравствуй! — крикнул мужчина лет за тридцать, вылезая из белого «Пежо». На его темные, чуть волнистые, зачесанные назад волосы падал мокрый снег. Лицо мужчины было привлекательным, скорее всего, из-за легкой неправильности черт: глубоко посаженных глаз, окруженных мелкой сеточкой морщинок, крупного, слегка искривленного в переносице носа и твердой, сухой линии рта. Собранные вместе, эти черты делали его внешность запоминающейся и неотразимой, в стиле ковбойской мужественности. Общий спортивный образ подчеркивала легкая, чуть пружинящая походка, широко развернутые плечи и могучие, плотно обтянутые джинсами мышцы ног. Обойдя машину, он подошел к ожидавшей его девушке и сказал:
— Ты выглядишь на сто тысяч!
— Сто тысяч чего? — кокетливо спросила она, переминаясь с ноги на ногу и зябко кутаясь в дубленочку светло-лилового цвета.
— Английских фунтов, — без колебаний ответил мужчина, нежно касаясь губами ее виска.
— И ты не боишься оставить такое сокровище на улице без присмотра аж на целых пятнадцать минут? — В ее голосе, несмотря на небрежность, с какой была произнесена эта фраза, все-таки слышался упрек.
— Еще как боюсь, — он со значением посмотрел ей в глаза, а потом с едва заметной улыбкой, тронувшей уголки рта и заложившей вертикальные складки на щеках, покрытых темным горнолыжным загаром, добавил: — Уже в дверях главбух схватил меня за пуговицу и потащил подписывать счета. Начни я сопротивляться, он бы пуговицу оторвал, тогда пришлось бы ехать переодеваться, и ты уж меня точно не дождалась бы, — и как бы в доказательство ткнул пальцем в одну из трех пуговиц трикотажной рубашки поло, выглядывающей из-под распахнутой куртки.
— Могла не дождаться, а могли и украсть, — девушка продолжала говорить обиженным голосом.
— Об этом я и думать боюсь. — Он приобнял ее и привлек к себе.
— А о том, что я ноги промочила, думать не страшно? — жалобно проговорила она, прижимаясь щекой к только что упомянутой пуговице, которую пытался оторвать злой главбух из его сказки.
— Ну что ж тут думать, тут надо меры принимать, — отозвался он, решительно подводя итог затянувшейся дискуссии. Пикнул брелком, открыл ей переднюю дверцу машины, усадил девушку, забирая у нее сумку и пакет, положил их сзади. Потом сел за руль и тронул машину, не обсуждая с ней маршрута. Через несколько кварталов остановился около магазина. — Посиди, я не буду мотор глушить, чтобы печка работала, пойду куплю что-нибудь к чаю.
— Не надо, — она положила ему руку на плечо, останавливая.
— Ты на диете? — удивился он.
— Нет, у меня есть к чаю сюрприз, — она засмеялась.
Он послушно вновь завел машину и вскоре въехал во двор нового многоэтажного дома.
— Ну вот мы на месте, — сказал он, входя в небольшую, но хорошо отделанную квартиру, имеющую, однако, не очень обжитой вид. — Давай я сниму с тебя сапожки, и залезай под плед, а я поставлю чайник. Или для сюрприза нужно шампанское? — спросил он, направляясь на кухню.
— Нужен чай с ромом, но не для сюрприза, а для меня. Ром остался? — громко поинтересовалась девушка. Несмотря на призывно лежащий на диване пушистый плед, она встала перед зеркалом и принялась расчесывать прямые светлые волосы, доходящие ей почти до лопаток. Вообще в ее облике было много прямых линий: прямой, хорошей формы нос, прямая линия узких губ, прямые, довольно широкие плечи и длинные прямые ноги. Некоторый недостаток женственности в ее внешности компенсировали мягкие изгибы груди и голубые глаза в обрамлении белесых пушистых ресниц.
— Среди моих знакомых только одна настоящая пиратка, которая хлещет ром чайными стаканами, — он выглянул из кухни и бросил на нее, стоящую около зеркала, одобрительно-заинтересованный взгляд.
— Иди, иди на кухню и без разрешения не входи, — приказала она интригующим тоном.
— Готово? — нетерпеливо полюбопытствовал он через некоторое время.
— Прошу! Нравится? — гордо продемонстрировала она расставленные на столике крошечный залитый розовой глазурью тортик в форме сердца, зажженную свечку, чашки и тарелки.
— Нет, — тон его был абсолютно серьезным.
— Ты не понимаешь, торт специально такой маленький. Он называется «Тет-а-тет», — испуганно зачастила она.
— Мне другое не нравится — не понимаю, в честь чего такая красота? День рождения у тебя был недавно, у меня — нескоро, познакомились мы летом, а до Восьмого марта еще целый месяц…
— Ты ужасно отсталый. Сегодня День святого Валентина. В этот день возлюбленным принято делать подарки с изображением сердец, — она повысила голос.
— Прекрасно, свечка-сердце, торт-сердце. Ну и я не останусь в долгу. У меня всегда с собой мое сердце, в форме сердца, и я тебе его дарю. Владей! — театральным жестом он упал перед ней на одно колено и прижал руку к груди, изображая пульсирующее сердце.
— Оно мое? — искренне обрадовалась она.
— Целиком и полностью, — он был серьезен.
— Требую доказательств, — закокетничала девушка.
— С удовольствием их тебе предоставлю, любимая, — с этими словами он привстал с колена, сел рядом с ней и стал настойчиво ее целовать.
— Подожди, чай остынет, — она пыталась отстраниться.
