Лабиринты любви - [2]

— Не жалко, главное, чтобы ты не остыла, — его ласки стали настойчивее. Он начал раздевать ее, потом, быстро расстегнув пуговицы, одним движением стянул через голову свою рубашку, бросил ее на кресло.

Через несколько мгновений их обнаженные тела сплелись под пушистым пледом.

— Это ты считаешь доказательством? — спросила она, вернувшись из ванной и вновь зябко забираясь под плед.

— Да, единственно надежным. Смотри, ты так раскраснелась и без рома. А тортик я теперь готов съесть вместе с коробкой, — он поцеловал ее в раскрасневшиеся щеки и сел, придвигая к себе столик.

— Скажи, а тебе приходилось когда-нибудь представлять другие доказательства любви? Например, выбирать между любовью и смертью, попадать в какие-нибудь роковые обстоятельства по вине женщины, какой-нибудь une femme fatale? — оживленно спросила она, прихлебывая чай и отламывая куски торта от своей половины бисквитного сердечка.

— Киска, ты ставишь меня в безвыходное положение, — интонации его голоса были самые добродушные. Допив чай, он откинулся на спинку дивана: — Если я скажу нет, то обязательно тебя разочарую. Если скажу да, то по тому, что я жив, ты поймешь, что выбор был сделан не в пользу любви, — заметив, что она тоже допила и повернулась к нему, он уселся поудобнее и привлек ее к себе. — Иди ко мне на плечо, подреми, а я потихоньку расскажу тебе одну историю…

— Как звали или зовут эту «историю»? — Она приподняла голову, заглядывая ему в лицо.

— Элеонорой, Элей, и было это очень давно, мне не хочется вспоминать, в каком именно году. Закрой глаза, так мне будет легче рассказывать, — он погладил девушку по волосам, мягко укладывая ее голову к себе на плечо. — Тогда я учился, работал и успевал шататься по кабакам и дискотекам в поисках приключений. Я неплохо знал вечернюю Москву и частенько выполнял роль сопровождающего для друзей и их друзей, получал гонорар входными билетами. В тот вечер я выгуливал моего приятеля Глыбу. Его фамилия была Глоба, а прозвище соответствовало его габаритам. Он закончил керосинку и умудрился пристроиться в Сургуте к денежному делу, кажется, по ремонту нефтепроводов. Из-за этого долго не был в Москве и теперь хотел оторваться, использовав свои новые финансовые возможности. К утру я притащил его к Гинишу в «Джаз-кафе»…

— Ты что, знаешь знаменитого Гиниша? — перебила она, поворачивая его голову к себе за подбородок.

— Да, давно, — он все еще пребывал в задумчивости.

— Тогда почему же?.. — она села и возмущенно тряхнула волосами.

— Потому что боюсь, что в его продвинутой тусовке ты увидишь кого-нибудь лучше меня, — засмеялся он и сгреб ее в объятия.

— А может, потому, что ты не хочешь, чтобы кто-то увидел тебя со мной? — произнесла она наигранно-ревнивым тоном.

— Я хочу, чтобы все увидели меня с тобой и хоть сегодня готов везти тебя в «Театральную гостиную», его новый прикол, — он тоже сел и потянулся за полотенцем, лежащим на стуле.

— Правда? — Она радостно вскочила и начала собирать свою одежду.

— Только если обещаешь, что твоя головка не закружится, когда Гиниш, глядя тебе в глаза, скажет: «Безумно рад вас видеть», — обнимая ее со спины, прошептал он ей в ухо.

— Откуда ты знаешь, что он скажет? — Она отстранилась и серьезно посмотрела на него.

— Гиниш так говорит всем, кого видит в первый раз. — Он подошел к столу, надел свои часы и протянул ей сережки.

— А тебя он узнает? — повернувшись к зеркалу, девушка занялась серьгами.

— Это профессиональное. Он сразу же начнет орать: «Золотко мое, Гоша! Какое счастье, что ты наконец-то пришел!..»

— А как мне одеться? — заволновалась она, разглядывая себя в зеркале.

— Надо рассмотреть варианты, — он подошел к ней и отразился рядом.

— Тогда побыстрее отвези меня в объятия моего гардероба, — она вышла в коридор.

— Я готов. Поехали! — ответил он, хлопая себя по карманам в поисках ключей.

— Почему ты так паркуешься? Разве ты не поднимешься со мной? — минут через двадцать спросила она, выходя из его машины уже в другом дворе.

— Нет, Киска, не хочу отвлекать тебя от сборов. Посижу здесь, сделаю пока несколько звонков. У тебя минут сорок. А после стану ломиться в дверь, и если застукаю тебя с этим твоим гардеробом — берегись! — сказал он через окно с опущенным стеклом.

— Я мигом, не скучай, — она махнула ему рукой и скрылась в подъезде.

…Старине Гинишу с меня сегодня причитается — дал возможность уйти от разговоров о роковой любви. Да и тогда, десять лет назад, он был на высоте. Я заметил Элю поздно, когда она уже шла к выходу в мигающем свете танцплощадки. Глыба толкнул меня.

— Смотри, какая интересная девчонка. Жаль, что уходит.

— Вижу, сейчас остановлю, — отозвался я, соскакивая с высокого стула у барной стойки. И загородил ей дорогу: — Девушка, а почему вы уходите, не расплатившись?

— Вы мне? Все уплачено, — попятилась она от меня.

— Думаю, что нет, — постарался я смягчить голос.

— Я всегда плачу по счетам, — с вызовом заявила она, однако явно почувствовала, что угрозы нет, и втянулась в разговор. — Это самое трудное в жизни, но в данном случае легко выяснить.

Успех требовал развития, и я окликнул Гиниша, который, как всегда, целеустремленно куда-то несся: