Соловьёва Екатерина
Королева Кэт
Жёлтая "копейка", подпрыгнув на очередном ухабе, с шумом пронеслась мимо отметки "Бирюково". В машине царило бы гнетущее молчание, если не электровой, что рвался из наушников CD-плеера пятнадцатилетней девицы на заднем сидении.
— Катерина, убавь звук, — не выдержала мать.
Девица криво ухмыльнулась и добавила громкость, раскачиваясь в ритм невидимому бас-гитаристу. Густо подведённые глаза закрылись, обесцвеченные пряди вспорхнули с оголённых плеч в прорезях майки.
— Катерина, — попросила, морщась, женщина лет сорока.
Жестокая мигрень подступала к ней неотвратимо, как цунами, обещая столь же разрушительные последствия для нервов и психики.
— Не дождёшься, — хладнокровно выплюнула дочь.
— Ты как с матерью разговариваешь! — устало рявкнули из-за руля.
— Не хочу. В эту. Деревню. Везите меня назад, — зло отчеканила девушка.
— Сама делов натворила, сама за них отбывать и будешь! — задыхаясь от безысходности, отрезал отец. — Оторва… Оторва и есть… Ни в мать, ни в отца, ни в прохожего молодца…
Жалобно вздрогнув, автомобиль подпрыгнул на колдобине, но опытный водитель сумел вырулить на халтурно залатанной дороге.
"Предки фуфло гонят, фишку не секут, — тоскливо думала девица. — Комп дома остался, ладно, зато мобила всегда под рукой — так даже удобнее с френдами коннектиться".
Кэт вытащила телефон и вдруг поняла, что и здесь постигла неудача — дисплей демонстрировал грустную надпись: "Нет сети". Сотовых операторов в этой глуши отродясь не водилось. Издав вопль разочарования, она упала спиной на сиденье, задрав грязные ботинки на дверную ручку. Ссылка обещала неприлично затянуться.
Тёткин дом оказался древней деревянной развалиной, густо усыпанной жухлыми листьями. Краска на ставнях облезла и полопалась, палисадник ломился от разросшихся кустов сирени и малины. Табличка проржавела насквозь, надпись "ул. Лесная, 23" едва угадывалась среди коричневой чешуи. Кэт мрачно надувала жвачные пузыри, глядя на радостно суетящихся родителей.
— И банька есть, — пыхтела мать, ставя на крыльцо тяжёлые сумки.
— А в выходные на рыбалку, здесь рядом, — вторил отец, утирая пот со лба и сгружая коробки из багажника. — Катерина, смотри, какой воздух свежий!
Девица выбралась из "копейки", набросила на плечо видавшую виды кожаную куртку и демонстративно надула небывало большой розовый шар. Родители безотрадно переглянулись и принялись заносить скарб в дом.
Маленькая школа светлела на отшибе, почти у самого леса, старая, недавно выбеленная, с красными трещинами на известке. Вдоль узкой тропинки берёзы покачивали длинными золотистыми локонами, на сухой земле залегли резные листья рябины. Кэт пнула чёрную, скрипучую калитку и вошла во двор. Справа проплешиной жёлтел заброшенный стадион с редкой разметкой кирпичами, поросший крапивой и лопухами. Прямо в гнилом покосившемся заборе зияла метровая дыра, сквозь которую проглядывали какие-то бурые развалины — не то склады, не то бывший спортзал, не то лаборатория.
"Ну, и свинарник", — определила Кэт и с ненавистью харкнула на кусочки мха в разбитом крыльце.
Классов оказалось всего десять, пять на первом этаже и пять на втором. Тяжёлые гады подло скользили по отполированным до блеска ступенькам. Со стен, обмазанных толстым слоем синей краски, мутно скалились именитые выпускники: мордатый директор столичного агентства недвижимости, журналист местной газеты с лошадиным лицом, заведующий лесхозом. Услышав густое бубнение за дверью с табличкой "Кабинет русского языка и литературы", девушка привычно ссутулилась и ввалилась в класс.
— Драсьте.
Тринадцать голов, как по команде, развернулись в её сторону, Кэт неласково зыркнула и потрусила на "камчатку", где пустовало несколько мест. Седой мужчина в потёртом твидовом пиджаке продолжал молча наблюдать за ученицей, стоя у доски.
— Ты новенькая? — неожиданно сильным басом спросил он. — Королёва?
— Йесс, — манерно изогнулась девушка, шлёпая сумку на парту.
Будущие одноклассники следили так неотрывно, что по загривку промчался неприятный холодок. Учитель глядел сероглазо, по-волчьи, горбатый нос и дымчатый костюм ещё больше напоминали о матёром хищнике.
— Слушай внимательно. Тебе многому придётся научиться.
Кэт неуверенно хмыкнула и нарочито неуклюже плюхнула многострадальный учебник на столешницу.
— Итак, продолжаем, — невозмутимо повелел мужчина. — Герман Гессе в "Степном волке" отмечал, как имя вмещает в себя все приведенные определения, относящиеся к личности Гарри Галлера. Имя указывает на истинную сущность, которая одновременно нечто единое и неделимое. Но, в то же время, имя совмещает в себе Человека и Волка, два начала, враждующих друг с другом, два антогониста. Это "фаустовская раздвоенность", которую сам Гарри обнаружил в себе.
На примере Галлера автор показывает стадии, которые человек вынужден пройти на своем пути к Самости. Аналитическая психология Юнга помогает раскрыть эти стадии. Важность гуманистического выбора личности перекликается с философией Киркегора и с идеями Ницше… Кто записывает — успеваете?..
Урок прошёл в полном молчании. И другой. И следующий тоже. Кэт тихо недоумевала, пытаясь выяснить, в чём же, мать его, дело. Никто не дрался, не орал матерные песни, не плевался в учителишек бумажными шариками и не мазал "Моментом" сиденья их стульев. Все сидели, как приклеенные, и слушали всю эту занудную чешую, а некоторые ботаны ещё и старательно записывали, высунув от усердия язык. На переменах они шмыгали туда-сюда с книжками или кроссовками подмышкой, никто не прыгал по стенам, не курил в туалете, не рисовал на подоконниках голых баб и разные подходящие приблуды.
