Лев Бердников
╚Казнить смертью и сжечь...╩.
Хроники российской инквизиции
версия для печати (75457)
╚ ▀ √ ⌡ ╩
Рубрика: ╚Книга судеб╩
Лев Бердников
╚КАЗНИТЬ СМЕРТЬЮ И СЖЕЧЬ...╩
Хроники российской инквизиции
Теплым петербургским летом 1738 года на фасадах домов и фонарных столбах города было приметно объявление: ╚Сего июля 15 дня, то есть в субботу, по указу Ея Императорского Величества имеет быть учинена над некоторым противу истинного Христианского закона преступником и превратителем экзекуция на Адмиралтейском острову, близ нового гостиного двора. Того ради публикуется сим, чтоб всякого чина люди, для смотрения той экзекуции сходились к тому месту означенного числа по утру с 8 часа╩. ╚Преступником╩ был отставной капитан-поручик Александр Артемьевич Возницын (1701√1738), отрекшийся от православия, а ╚превратителем╩ ≈ еврей-откупщик Борух Лейбов (1663√1738), якобы обративший его в иудаизм. И сих ╚беззаконников╩ надлежало ╚казнить смертью и сжечь╩.
Экзекуция состоялась в день Святого Владимира, когда дозволено миловать даже закоренелых убийц, но только не врагов Христовой веры. А для двоих приговоренных, дюжего русоголового мужчины и седовласого широкобородого старца, была Божественная суббота, а в этот день, как учит Тора, работать правоверным евреям возбраняется. Да и вообще (прав кенигсбергский раввин Лейб Эпштейн!), летом в этом Петербурге иудею жить просто невозможно ≈ наступают белые ночи, и поди попробуй разберись, когда утренняя, а когда вечерняя молитва. Однако ребе ни словом не обмолвился о том, позволительно ли еврею в сей Северной Венеции умирать! Вроде не упомянул об этом, а то, что прямо не запрещено, дозволяется. И вот сейчас, в субботу, они ≈ слава Всевышнему! ≈ заповеди не нарушают, ибо не трудятся вовсе, а только обреченно идут на эшафот, как на заклание, под гиканье и улюлюканье толпы иноверцев. Причем русоголовый всячески ободряет широкобородого: ╚Борух, не торопись!╩ (на языке того времени это означало: не бойся, мол, Борух, не робей!).
Современный графоман-юдофоб Анатолий Глазунов сетует на то, что рисунков сей казни не находится, и обвиняет русских художников в ╚постыдной трусости╩. По его же разумению, картина с изображением, ╚как сжигали жида-мясника и поганого капитана╩, должна быть вывешена на самом видном месте в Русском музее ≈ на радость таким же, как он, лютым ╚патриотам╩ и в назидание всему крещеному миру! Однако в XVIIIвеке российские власти, относившиеся к иудаизму нисколько не лучше Глазунова, не пожелали громогласно заявить о предании огню ╚кощунников╩. Показательно, что газета ╚Санкт-Петербургские ведомости╩, внимательно читавшаяся при дворах Берлина, Парижа и Лондона, об этом скромно умолчала.
Некоторые историки пытаются представить аутодафе Возницына и Лейбова как беспрецедентный и чуть ли не единичный случай в России XVIIIвека. Между тем, в годы правления ортодоксальной Анны Иоанновны, строго каравшей всех религиозных отступников, сжигали заживо не столь уж редко. Так, в 1730 году сгорели ╚богохульники╩ солдат Филипп Сизимин и дворовый Иван Столяр; в 1736 году такой казни подвергся знахарь Яков Яров; а в одном только 1738 году в огне погибли 6 (!) человек. Оторопь берет от дела о сожжении татарина Тойгильда Жулякова, который, по словам православных инквизиторов, ╚крестясь в веру греческого исповедания, принял снова магометанский закон и тем не только в богомерзкое преступление впал, но, яко пес, на свои блевотины возвратился и клятвенное свое обещание, данное при крещении, презрел, чем Богу и закону его праведному учинил великое противление и ругательство╩.
Чтобы представить себе, как сие могло произойти, перенесемся в Петербург 30-х годов XVIIIвека. До нас дошло описание одного аутодафе, свершившегося в 1736 году. Это свидетельство о сожжении двух злоумышленников, оставленное шотландским врачом Джоном Куком: ╚Каждый мужчина прикован цепью к вершине большой, вкопанной в землю мачты; они стояли на маленьких эшафотах, а на земле вокруг каждой мачты было сложено в форме пирамиды много тысяч маленьких поленьев┘ Мужчины стояли в нижних рубашках и подштанниках. Они были осуждены на сожжение таким образом в прах┘ К пирамиде дров был поднесен факел, и поскольку древесина была очень сухой, пирамиды мгновенно обратились в ужасный костер┘ Мужчины умерли бы быстро, если бы ветер часто не отдувал от них пламя; оба они в жестоких муках испустили дух меньше чем через три четверти часа╩. Поскольку подобная казнь проходила в установленном порядке, она, надо думать, была таковой и в нашем случае.
Какая же сила, какая злодейка-судьба раздула пламя костра, где погибли наши друзья-единоверцы? Как пришли они к смерти такой?
Они познакомились и душевно сблизились в 1736 году в Москве, где в то время жили, и часто вели жаркие споры о Боге и сотворении мира, обсуждали вечные вопросы смысла бытия. Ко времени встречи, ставшей судьбоносной для обоих, каждый из них прошел немалый жизненный путь.
Борух Лейбов происходил из Дубровны, польского местечка, что в 80 верстах от Смоленска, игравшего тогда заметную роль в общественной жизни евреев (здесь проходили совещания белорусского ваада). Он был успешным откупщиком, занимавшимся в 1717√1722 годах таможенными и кабацкими сборами на Смоленщине, вел торговые дела в Москве, а также в Петербурге, частенько туда наезжая. Он был тесно связан с придворным евреем, финансистом Леви Липманом, под руководством коего осуществлял иногда свою предпринимательскую деятельность.
