Эймуэлл, Арчер — два обедневших джентльмена; первый изображает из себя господина, а второй — его слугу
Граф Беллэр — пленный французский офицер, находящийся в Личфилде
Саллен — провинциальный остолоп, грубо третирующий свою жену
Чарлз Фримен — джентльмен из Лондона
Фуагар — капеллан при пленных французских офицерах
Джибит — разбойник с большой дороги
Хаунслоу, Бегшот — его сообщники
Боннифейс — хозяин гостиницы
Скраб — слуга мистера Салена
Леди Баунтифул — пожилая дама, учтивая и провинциальная; обожает лечить соседей от всевозможных недугов и души не чает в своем сыне Саллене
Доринда — дочь леди Баунтифул
Миссис Саллен — невестка леди Баунтифул
Джипси — служанка обеих леди
Черри — дочь хозяина гостиницы
Слуга, крестьянин, крестьянка
Место действия — Личфилд
Гостиница.
Вбегает Боннифейс.
Боннифейс. Эй, слуги! Черри! Дочка! Да вы что, передохли все, что ли? Дрыхните, небось!
Вбегает Черри.
Черри. Здесь я! Что вы так орете, отец, мы ж не глухие.
Боннифейс. Так чтоб тебе оглохнуть, чертовка! Пассажиры уоррингтонской кареты уже битый час толкутся в прихожей, и до сих пор их не устроили.
Черри. Подождут, ничего им не станется! Тоже мне пассажиры! Ни одного лакея на запятках, а внутри хоть бы кто в красном мундире.
Боннифейс. Но они грозятся, что пойдут ночевать в другую гостиницу.
Черри. Духу не хватит — побоятся, что кучер возьмет да и вывалит их всех завтра в канаву. Ладно, бегу, бегу! Гляди, а вот и лондонская карета подъехала.
Через сцену проходят несколько человек с саквояжами, картонками и другими пожитками.
Боннифейс. Добро пожаловать, сударыни!
Черри. Добро пожаловать, джентльмены! Эй, малый, проводи гостей в комнаты. (Уходит с приезжими.)
Входит Эймуэлл в костюме для верховой езды; за ним Арчер, переодетый лакеем, несет саквояж.
Боннифейс. Сюда, сюда, джентльмены!
Эймуэлл (Арчеру). Вещи оставь здесь, а сам ступай на конюшню да присмотри, чтоб хорошенько вычистили лошадей.
Арчер. Слушаюсь, сэр. (Уходит.)
Эймуэлл. Вы здесь хозяин?
Боннифейс. Да, сэр, я — старый Уилл Боннифейс, меня, как говорится, по всему тракту знают.
Эймуэлл. Будем знакомы, мистер Боннифейс!
Боннифейс. Ваш слуга, сэр! Что угодно будет вашей милости выпить?
Эймуэлл. Говорят, ваш город славится элем. Я охотно его попробую.
Боннифейс. У меня, сударь, в погребе десять бочек самого лучшего. Такого во всем графстве не сыщешь: нежный, как масло, сладкий, как молоко, прозрачный, что твой янтарь, а уж крепкий-то… Ну прямо коньяк! Пятого марта по старому стилю ему как раз четырнадцать лет стукнет.
Эймуэлл. А вы, посмотрю, хорошо знаете возраст своего эля.
Боннифейс. Не хуже, чем возраст собственных детей. Вот увидите, что это за эль! Эй, буфетчик, откупорь, как говорится, номер тысяча семьсот шестой! — Отведайте, сэр, моего коллекционного! Я живу в Личфилде сызмала, и, хотя мне уже пятьдесят девятый пошел, я, наверно, не съел и пятидесяти восьми унций мяса.
Эймуэлл. Ну конечно! Это же сразу по вас видно. За один присест, хотите вы сказать?
Боннифейс. За всю жизнь, сэр. Я вырос на эле. Эль был моей пищей, моим питьем, и он меня укладывал в постель.
Буфетчик подает бутылку и стаканы.
Сейчас сами убедитесь, сэр. (Наливает.) За здоровье вашей милости! Эх, хорош, хорош! Назовите его бургундским, и не жалко будет отдать десять шиллингов за кварту.
Эймуэлл (пьет). Чертовски крепкий!
Боннифейс. А как же! Так и полагается. А то с чего бы мы сами были такими крепкими?
Эймуэлл. И сколько же лет вы питаетесь этим самым зельем, хозяин?
Боннифейс. Пятьдесят восемь, клянусь честью, сударь. Но мою бедную жену он, как говорится, прикончил.
Эймуэлл. Это каким же образом?
Боннифейс. А кто его знает, сударь. Думаю, все от того, что не умела она его ценить. Любила покойница, как говорится, подбавить в него чего-нибудь покрепче. Да тут еще, как на грех, какой-то проезжий ирландец подарил ей дюжину виски. С того она и загнулась, бедняжка. Впрочем, я искренне признателен этому ирландцу.
Эймуэлл. Значит, она пала жертвой виски?
Боннифейс. Так сказала леди Баунтифул. Эта достойная женщина сделала для нее все, что могла, — три раза, представьте, вылечивала ее от водянки. А уж на четвертый водянка ее одолела. Теперь и она счастлива, и я, как говорится, доволен.
