Государи и кочевники
Писатель В. Рыбин, лауреат Государственной премии имени Махтумкули, автор известного романа «Море согласия», свой новый роман посвятил русско-туркменским связям XIX столетия. В нём показан период 30—40-х годов, когда на российском престоле сидел царь-тиран Николай I, когда Ираном правил не менее жестокий Мухаммед-шах, а в Хиве и Бухаре царил феодальный произвол ханов. Четыре государя вели в тот период жесточайшую борьбу за туркменскую землю. А кочевники-туркмены боролись за свою независимость, за обретение государственности.
| Жанр: | Историческая проза |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 125 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1976 |
| Формат: | Полный |
Государи и кочевники читать онлайн бесплатно
ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ
14 мая 1835 года парусники «Св. Андрей», «Св. Николай» и «Астрахань» бросили якоря на мелководье у Бирючьей косы. В версте от стоянки виднелись скособоченные бараки карантина да калмыцкие кибитки. За ними — синеватая гладь волжской дельты.
Корабельщики после долгих странствий расснащали суда с особым рвением. Как ни говори, а возвратились в свои родные места.
Александр Герасимов, малого роста купчишка, в белой рубахе и жёлтых хромовых сапогах, ходил по палубе, покрикивал на суетящихся музуров.
— Сети-то какого чёрта топчете! А ведро зачем на борт повесили?
Нервничал всякий раз при возвращении: не по душе была эта суета. А тут ещё карантин. Нагнала астрабадская чума страху. Три года назад проползла она по южным берегам Каспия, но и по сей день её страшатся. Таможенный лекарь только и смотрит: не завёз ли кто заразу? Раньше положенного в Астрахань не попадёшь. И всё-таки радость была сильнее. Слава богу, избежали и бурь морских, и пуль азиатских. А рыбы и товаров привезли на полмиллиона рубликов.
Герасимов знал: через час-другой подплывёт катер с чиновниками и лекарем, начнётся привычная проверка. И он терпеливо ждал, поглядывая в сторону косы. Так оно и есть. От пристани отчалил восьмивесельный катерок, направился к бригу «Астрахань». Но что это! В катере полицейские! Герасимову стало не по себе. Выкинули трап, приняли блюстителей порядка на палубу. Среди них оказался и сам околоточный.
Купец залебезил:
— Доброго здоровьица, Дементий Иванович. С чем пожаловали-с?
— Документы! — отчуждённо потребовал тот.
Герасимов, недоумевая, принёс из каюты необходимые бумаги. Околоточный просмотрел их и, по-прежнему не признавая купца, словно увидел его впервые, сказал:
— Купец второй гильдии Александр Тимофеевич Герасимов, по высочайшему повелению вы арестованы.
— За что, ваше благородие?
— За дело-с! Господин урядник, проводи купца в катер и займись описанием всех наличностей!
Герасимова усадили между вёсельными. Околоточный устроился в носовой части. Удовлетворённый исполненным делом, он закурил, жадно затягиваясь, и закашлялся.
Катер даже не подошёл к пристани. Проплыл мимо брандвахтенного военного брига и начал огибать Бирючью косу. Справа, далеко в море, сверкнул на солнце большим глазом четырехбугорный маяк. За косой потянулись Чадинские мели. Вода здесь была пресная, и росло в ней множество болотного разнотравья. Стайки диких уток то и дело взлетали с желтоватой, словно слюдяной, речной глади и, пролетев немного, снова ныряли в воду. Герасимов покачивал головой, вздыхал: никак не мог поверить, что его везут под стражей в Астрахань. Никогда ещё ему не приходилось быть в столь унизительном положении. «Что же могло случиться?.. — снова и снова спрашивал он себя и терзался всевозможными догадками. — То ли папаша проштрафился, то ли купец Мир-Багиров какую-нибудь напраслину возвёл…»
К вечеру катер вошёл в узкий волжский проток Маракушу. По горизонту в крупных кучевых облаках пылал закат. Герасимов подумал: где-то там Астрахань с золотыми куполами церквей, и его Дуняша с горничными на берегу бельё полощет. Жалко себя стало до слёз. Не утерпел, заговорил опять:
— Я ведь не оставлю так, ваше благородие! В Сенат пожалуюсь!
— Жалуйся, кто тебе не велит, — охотно поддакнул околоточный. — Да только, говорят, по приказу самого Сената и судить-то тебя будут. Вот ведь оно как!
В Астрахань приплыли в полночь. Вдоль кремлёвской стены на столбах светились фонари. По берегу Волги тут и там лизали черноту ночи красные языки костров. Возле них сновали люди и слышались голоса. В отсветах огня виднелись силуэты расшив и лодок. С Кутума летел перезвон татарской гармошки. Когда проплывали мимо рыбного заводика, лабазов и прочих хозяйственных построек, околоточный крякнул, словно что-то у него застряло в горле, и назидательно сказал:
— Ты, Александр, на меня не серчай. Служба моя такая…
— Да чего уж там, — уныло отозвался купец. — Многого я от тебя и не прошу. Скажи хоть, за какие грехи?
— Вот дурья башка, — проворчал околоточный. — Если ты не знаешь — мне откудова знать? А если верить губернии, то сошёлся ты с диким туземным людом и чуть было войну на матушку Русь не накликал.
Следуя по затемнённым улочкам мимо индийских караван-сараев, трое полицейских вывели Герасимова к тюремным воротам и сдали надзирателям. Не успел он сообразить, куда его дальше поведут, как оказался в одиночной камере с деревянными нарами и чугунной парашей в углу.
Каждое утро купец просыпался на стёганой замусоленной подстилке и сразу не мог понять — где он? Сознание, однако, властно напоминало ему о реальности окружающего, и сердцу становилось настолько тоскливо, что хотелось выть по-собачьи или биться головой о стенку. Он скрежетал зубами, стонал и тупо разглядывал на стене чёрные движущиеся точки. Потом звонили колокола церквей, в решётку над нарами заглядывал солнечный зайчик, камера освещалась, и чёрные точки оказывались клопами. Герасимов хватал сапог и принимался остервенело давить этих тварей. Стена покрывалась красно-чёрными пятнами, а камера заполнялась зловонием.
