Йене Йенсен, родившийся в 1930 году, вырос в типично пролетарской среде. По специальности он наборщик. В печати уже появлялись его рассказы, всегда посвященные теме классовой борьбы.
«Они пришли с юга…» — первая книга молодого датского писателя — вышла в свет весной 1963 года. Это повесть о пяти страшных годах германской оккупации Дании — с 9 апреля 1940 по 5 мая 1945 года. Рассказ начинается с того дня, когда германские самолеты впервые с ревом проносятся над тихим ютландским городком, и завершается периодом капитуляции гитлеровских войск. В центре повествования рабочая семья, живущая в одном из старых кварталов города. Автору удалось нарисовать правдивые образы всех членов семьи, их друзей, соседей и земляков.
В своем интервью газете «Ланд ог фольк» сам автор повести рассказал, что побудило его спустя 18 лет после освобождения Дании — вернуться к теме войны и Сопротивления.
«Дело в том, — пояснил писатель, — что официальная Дания замалчивает подвиг датских патриотов в борьбе против фашистских угнетателей. Поэтому многие молодые датчане, выросшие после войны, не имеют ясного представления ни о ведущей роли датских коммунистов в организации датского Сопротивления, ни о решающей роли Советской Армии в разгроме гитлеровской Германии». Осуждая участие Дании в так называемом «едином германо-датском командовании» и планы включения страны в общеевропейский рынок, Йене Йенсен указывает, что подобная политика международного капитала, жертвой которой становится его родина, открывает путь для возвращения фашизма.
«Именно сейчас необходимо освежить в памяти события оккупационных лет и вновь пробудить дух, которым были пропитаны те годы… Период освободительной борьбы — самый волнующий и доблестный период в истории нашего народа, нашего рабочего класса и коммунистической партии. Невозможно писать об освободительной борьбе, не упоминая об огромном вкладе, который внесли в эту борьбу коммунисты… Вот почему коммунистам отводится в романе важная роль».
Повесть «Они пришли с юга…» была хорошо встречена прогрессивной общественностью страны. Исключительно тепло отозвался об этой книге известный датский писатель Ханс Шерфиг: «Что бы ни написал позднее Йене Йенсен, — воскликнул Шерфиг, — его первая книга навсегда займет свое место в датской литературе».
Городок лежит на берегу речки. Впрочем, речка эта такая широкая, длинная и течение в ней такое бурное, что она по праву может зваться не речкой, а самой настоящей рекой.
Лежит городок в живописной, холмистой местности, и река струится по ней, минуя поля и леса, луга и вересковые пустоши.
Если идти к реке с юга, городок, лежащий на склоне холма, виден как на ладони со своими красновато-коричневыми черепичными крышами и церковными шпилями. По окраинам торчат длинные заводские трубы, а на самой вершине холма разросся лиственный лес, венчающий городок защитным зеленым убором. Городок так мал, что все жители знают друг друга в лицо, но так велик, что не все знают друг друга по имени. Живут в городке ютландцы, они неторопливы, сдержанны и уважают пословицу: «Кто о чем, а мы о своем». Их трудно вывести из терпения, они любят поспать и не любят много раздумывать. Им свойственны те же достоинства и недостатки, что и всем остальным датчанам.
Наша книга повествует об этих людях — об их страхах и сомнениях, об их мужестве и решимости.
Повесть начинается ранним утром. Взошедшее солнце уже смотрится в зеркало реки. Крутые улочки городка пустынны. Жители спят — они спят крепко и безмятежно.
* * *
На окнах квартиры, где жили Карлсены, занавеси были задернуты, шторы спущены, и все-таки в комнату — она выходила на задний двор — проникал солнечный свет. Новый день просился в дом. В комнате спали пятеро и все двери были распахнуты настежь, а не то — духота, хоть топор вешай. Мебель в комнате была старая, ветхая и потому мрачноватая, пепельницы полны до краев, стол покрыт клеенкой. В кухне — немытые с ужина чашки, в прихожей на крючках и вешалках пальто. Перед входной дверью — порожние бутылки из-под молока.
«Якоб Карлсен» — написано на двери. Можно было бы добавить: «Рабочий».
Карлсены спали крепко, и, проснувшись, удивились: в комнату ворвался гул тяжелых, низко летящих самолетов. Первой проснулась хозяйка. Она разбудила мужа. Говорила она шепотом — было очень рано, и сыновья могли еще поспать.
— Гм, что за черт? — удивился Якоб Карлсен и, вслушиваясь, приподнялся на локте — кровать затрещала под ним. Потом Якоб, хмурясь, встал с постели, подошел к окну и поднял штору. Комната наполнилась светом. Якоб был широкоплеч, хотя долгие годы работы уже согнули его спину и седеющие волосы чуть поредели. В правильных, грубоватых чертах Карлсена чувствовался характер. Щеки заросли однодневной щетиной — он брился только два раза в неделю. На руке красовалась татуировка — женская голова, а под ней три красные розы. Это была память о попойке в Южной Америке, когда Якоб плавал матросом, — впоследствии он сам был не рад этому украшению.
Жена Якоба, Карен, тоже встала с постели, сунула ноги в домашние туфли, оправила рубашку и, щурясь от света, подошла к окну, распахнутому Якобом. Комната содрогнулась от грохота, и тут уж проснулись два старших сына, Лаус и Вагн. Они обалдело соскочили с кроватей, протирая сонные глаза.
