12, Йоменз-Роу, Найтсбридж
15 августа 1921 года
Дорогая Евангелина!
Сегодня обойдусь без нудных жалоб. Сегодня у меня хорошие новости, просто прекрасные. Завтра утром Аллардайс со своей платной компаньонкой, девицей, отправляются на спиритический сеанс в Девон.
Да, завистливая бедняжка, на спиритический сеанс. В Девон. В замок с привидениями, ни больше, ни меньше. Звон цепей, таинственные голоса, текучая эманация и ожиревший медиум с таинственными посланиями от дражайшей покойной тетушки Делайлы. А еще — поездка через весь запад на поезде! Вересковые болота, неоглядные пустоши — словом, прочь из унылого серого Лондона! Я просто вне себя от радости!
Аллардайс последние два дня только и делала, что болтала о своих связях в благородном обществе. Она доводится родственницей — наверняка седьмая вода на киселе — Алисе, виконтессе Перли, муж которой, Роберт, он же виконт, — приходится сыном графу Эксминстерскому. Сеанс состоится в Мейплуайте, поместье графа. Итак, Ева, с завтрашнего дня я начну общаться с высшей знатью. Но ты не волнуйся, я никогда не забуду простых, честных людей, вроде тебя, которые были так добры ко мне до того, как я вознеслась в заоблачные выси.
Я собираю вещи (ее и мои), так что сейчас у меня нет времени на длинное письмо, ограничусь несколькими строками. Но спешу тебе сообщить, что я начала читать книгу, которую ты мне прислала, «Любовь в замужестве» госпожи Стоупс. Забавно и довольно приятно видеть все эти части тела, смело разбросанные по страницам, и холодные латинские названия, наброшенные, подобно тогам, на гладкие теплые плечи. Книгу я везу с собой, разумеется, тайком. Узнай Аллардайс, что я читаю с таким увлечением, ее хватил бы удар. Но я проделала хитрую штуку: заменила суперобложку на другую, с названием «Мэнсфилд-парк». Думаю, это позабавило бы мисс Остин и сильно огорчило бы госпожу Стоупс.
Как поживает твой очаровательный братец?
Мне пора. Напишу снова, когда доберусь до замка с привидениями. Тогда ты узнаешь обо всем подробно.
С любовью, Джейн
Великий человек гнал большую «Лансию» по скользкой извилистой дороге так, будто получил телеграмму от самого Господа с обещанием вечной жизни.
— Не гоните, Гарри, — сказал я. Впрочем, я уже это говорил, но все без толку. Я и на этот раз ни на что не рассчитывал. Повторил просто так, для порядка.
Великий человек улыбнулся. Улыбка у него была широкой, бесшабашной и очаровательной. Она означала великую радость по поводу того, что он разделяет ваше общество, а вас она наводила на мысль, что и вам несказанно повезло осчастливить его своим присутствием. Но стоило ему сесть за руль — и эта улыбка уже не действовала.
— Фил, — сказал он, — да не волнуйтесь вы так. Я не один год потратил на то, чтобы отточить мастерство до тонкости. Сами знаете. Не будь я мастер, тогда верно — пиши пропало. Так что со мной вы в такой же безопасности, как младенец в люльке.
У Гарри всегда была такая манера разговаривать.
— Не на меня смотрите, — попросил я, — на дорогу.
— Периферийное зрение, — сообщил он и снова улыбнулся, не сводя с меня глаз и одновременно посылая машину в еще один крутой поворот. Зубы у него были белые. Глаза серо-голубые и сияющие, от улыбки морщины, идущие вниз от губ, казались еще глубже. — И это тоже, — уточнил он. — Практикой и усердием его можно довести до совершенства, недоступного ни одному другому.
— Гарри, — сказал я. — Смотрите. На. Дорогу.
Он рассмеялся. Но все же повернулся лицом к дороге, дав мне возможность любоваться своим профилем. Черные волнистые волосы, слегка взлохмаченные, седина на висках. Крупный нос, широкий рот, твердый подбородок. Лицо, в сущности, непривлекательное, даже некрасивое. Но подвижное и выразительное, как лезвие топора.
Я попытался разглядеть что-нибудь сквозь лобовое стекло. Дворники со скрипом скользили взад-вперед, разгоняя воду по стеклу, только и всего.
Мы оставили позади Дартмур — холодный серый туман и бесконечные голые серые холмы. Там было мрачно и пусто, но, по крайней мере, иногда попадались попутные машины. Все лучше, чем ничего, как сейчас.
Сейчас — только серый дождь, высокие, темные кусты по обеим сторонам дороги и постоянная опасность с чем-нибудь столкнуться. Иногда за кустами проглядывали деревья, слева и справа, — их темные ветви с черными листьями склонялись над самой дорогой, образуя длинный мрачный туннель. Фары хоть и горели, но толку от них было не больше, чем от дворников.
Я откинулся на спинку сиденья и вздохнул.
Обычно за руль садился я. Это входило в мои обязанности наемного работника. Обычно Великий человек с женой сидели сзади. Но жена Великого человека занемогла и осталась в Париже, так что мы отправились сначала в Амстердам, а потом в Лондон без нее. И Великого человека это не радовало.
Он хмурился, пока лорд Эндовер не одолжил ему «Лансию» — «пользуйтесь сколько хотите, старина». Великий человек посмотрел из окна городского дома лорда в Белгравии на «Лансию», припаркованную на углу, на ее длинное белое тело, гладкое, многообещающее и опасное, как вторая жена банкира. В глазах его загорелся огонек, и я понял, что скорее всего мне никогда не сидеть за рулем этой зверюги.
