Эскапада - [3]
Неохотно выключил зажигание. Вести такую громадную машину — сплошное удовольствие. Пару раз, невзирая на дождь, меня так и подбивало прибавить газу и посмотреть, на что она способна. Но Великому человеку я ничего не сказал.
Мы выбрались из машины, и я надел шляпу. Обошел машину и открыл багажник. Великий человек шел следом, потирая руки. Даже в полутьме я видел, что он улыбается. В предвкушении. Ему предстоял торжественный выход.
Он нетерпеливо махнул рукой в сторону багажника.
— Оставьте чемоданы, Фил, — сказал он. — О них позаботятся слуги.
— Зачем нам слуги?
Он был ниже меня почти на фут. Но плечи такие же широкие, как у меня, и он мог бы запросто поднять меня в воздух и держать столько, сколько заблагорассудится.
Это была даже не сила, хотя и ее хватало с избытком. А скорее упрямство — нежелание признать, что для него существует что-то невозможное.
Если он решил, что не желает сам нести чемодан, тут уж ничего не поделаешь. Оставалось только нести его самому, чтобы настоять на своем.
Он усмехнулся и хлопнул меня по плечу.
— Вы настоящий демократ, Фил. И настоящий американец. Это-то мне в вас и нравится. Да я и сам такой. — Он протянул руку и достал из багажника свой чемодан. Черная крокодиловая кожа с позолоченными бляшками. Такой, с каким ходят все настоящие американцы. Я сам ставил его чемодан в багажник, так что точно знал, что весит он фунтов пятьдесят. А он держал его так, будто он был набит воздушной кукурузой.
Я захлопнул багажник, и мы направились к массивной входной двери.
Над дверью горел электрический фонарь. Посередине двери торчала голова бронзового льва, жующего бронзовое кольцо. Великий человек взялся за него и сильно ударил о бронзовую пластину. Льву как будто было все равно.
Несколько минут мы стояли, слушая, как капли капают в лужи. Затем дверь распахнулась, и в пятне света возник дворецкий. Высокий, крупный, седой, лет за шестьдесят. Его круглое, типично английское лицо было красное, как у человека, который точно знает, где хранится вишневая наливка для хозяйских нужд. Он был весь в черном, с ног до головы. Если бы короли носили черное, они выглядели бы точно так же.
— Джентльмены? — сказал он. На лице — никакого выражения.
— Гарри Гудини, — отрекомендовался Великий человек, точно Санта-Клаус, возвещающий о приходе Рождества. — И Фил Бомон, — добавил он. Про оленя тоже вспомнил.
Дворецкий кивнул — все так же бесстрастно.
— Меня зовут Хиггенз, — сказал он. — Добро пожаловать.
Он отошел в сторону. Я тоже посторонился, дабы не испортить Великому человеку выход. Он зашел торжественно и широким жестом снял шляпу. Я последовал за ним. Мы поставили чемоданы на пол. Справа от дворецкого стоял еще один слуга. Этот тоже был в черном, но не такой шикарный. Он плавно скользнул вперед, как на роликовых коньках, и начал помогать Великому человеку снимать пальто. Великий человек милостиво улыбнулся. Ему нравилось, когда ему помогают снимать пальто.
Дворецкий сказал:
— Лорд и леди Перли в гостиной с другими гостями. Желаете присоединиться к ним сразу или предпочитаете сначала пройти в свои комнаты?
— Думаю, зайти в комнаты, — объявил Великий человек. — Не возражаете, Фил?
Я пожал плечами.
Слуга заскользил ко мне, но я уже сам успел снять пальто и шляпу. Если он и огорчился, то виду не показал. А только кивнул и принял то и другое из моих рук. Взгляд у него был такой же невыразительный и пустой, как у дворецкого. Правда, он был пониже ростом, моложе и худее, с черными волосами и бледным, заостренным лицом.
— Прекрасно, — сказал дворецкий. — Ваши комнаты в восточном крыле. Бриггз вас проводит.
Бриггз уже повесил пальто и шляпы. Теперь он поднял наши чемоданы, мой — правой рукой, Великого человека — левой.
— Пожалуйте за мной, джентльмены. — Его сильно кренило влево. Мы стояли в холле, где мог бы запросто сесть самолет. В центре с потолочных брусьев свисала электрическая люстра, но потолок был таким высоким, а стены отстояли так далеко, что верхние углы холла терялись в темноте. Под люстрой футов на двадцать-тридцать тянулся деревянный стол. Стены из светло-коричневого камня задрапированы стершимися портретами усопших предков в старинных костюмах. По бокам узких окон висели вышитые занавески. Мраморный пол сероватого цвета был покрыт широкими темными персидскими коврами. Всего — штук семь или восемь.
Скользящий впереди Бриггз направился к другой широко распахнутой двери. Я заметил, что слева, на дальней стене, картин не было. Там висело оружие: пики, копья, палаши, абордажные сабли, рапиры, мушкеты всех образцов, здоровенное короткоствольное ружье с раструбом, другие ружья, винтовка «Шарпс» для охоты на буйволов, «винчестер» с оптическим прицелом, модель 1873 года, коллекция пистолетов. Пистолеты, как, впрочем, и ружья, были большей частью старинные, времен черного пороха. Там же висели «кольт-миротворец», длинноствольный Люгер «парабеллум», который выдавали офицерам-артиллеристам, автоматический армейский «кольт» 1911 года и нечто, похожее на «Смит энд Вессон» калибра 38. Если сегодня ненароком нападут апачи, они не застанут нас врасплох.
1923 год. Германия. В берлинском парке Тиргартен совершается покушение на Адольфа Гитлера. Для расследования несостоявшегося убийства нацистская партия приглашает не кого-нибудь, а опытнейшего оперативника агентства Пинкертона Фила Бомона (о его приключениях читайте предыдущие книги серии — «Эскапада» и «Клоунада»). Бомон вместе со своей помощницей Джейн Тернер приезжает сначала в Берлин, а затем в Мюнхен, где агенты попадают в самое логово нацистов…
Оперативник сыскного агентства Пинкертона Фил Бомон и его помощница Джейн Тернер по приглашению французской полиции приезжают в Париж. Здесь, в отеле «Великобритания», найдены тела англичанина Ричарда Форсайта и дочери немецкого аристократа Сабины фон Штубен. По всем признакам, произошло двойное самоубийство, и дело может обернуться международным скандалом. Самоубийство ли? — задается вопросом Фил Бомон. От ответа на этот вопрос зависят не только репутации, но и жизни многих людей — в первую очередь жизни Фила и Джейн и даже… известной писательницы Гертруды Стайн…
1885 год. Начальник почты в Коломне, Феликс Янович Колбовский, оказывается свидетелем того, как купец Гривов получает письмо, которое вызывает у него неописуемую радость. Однако на следующий же день купца находят повесившимся. Колбовскому это кажется странным, да и супруга купца уверена, что тот не мог покончить с собой. Феликс Янович убеждает своего друга – судебного следователя Кутилина – продолжить расследование. А сам Колбовский, увлеченный зарождающейся наукой графологией, параллельно ищет убийцу, анализируя почерк всех подозреваемых.
Это стало настоящим шоком для всей московской знати. Скромный и вроде бы незаметный второй царь из династии Романовых, Алексей Михайлович (Тишайший), вдруг утратил доверие к некогда любимому патриарху Никону. За что? Чем проштрафился патриарх перед царем? Только ли за то, что Никон объявил террор раскольникам-староверам, крестящимися по старинке двуперстием? Над государством повисла зловещая тишина. Казалось, даже природа замерла в ожидании. Простит царь Никона, вернет его снова на патриарший престол? Или отправит в ссылку? В романе освещены знаковые исторические события правления второго царя из династии Романовых, Алексея Михайловича Тишайшего, начиная от обретения мощей святого Саввы Сторожевского и первого «Смоленского вызова» королевской Польше, до его преждевременной кончины всего в 46 лет. Особое место в романе занимают вызовы Тишайшего царя во внутренней политике государства в его взаимоотношениях с ближайшими подданными: фаворитами Морозовым, Матвеевым, дипломатами и воеводами, что позволило царю избежать ввергнуться в пучину нового Смутного времени при неудачах во внутренней и внешней политике и ужасающем до сих пор церковном расколе.
1906 год. Матильде 16 лет, и больше всего на свете она любит читать. Однако ей предстоит провести всю жизнь на ферме в Северных Лесах, хлопотать по хозяйству, стать женой и матерью, заботиться о семье. О другой судьбе нечего и мечтать. Зря учительница говорит, что у Мэтти есть талант и ей нужно уехать в Нью-Йорк, поступить в университет, стать писательницей… Устроившись на лето поработать в отель «Гленмор», Мэтти неожиданно становится хранительницей писем Грейс Браун, загадочно исчезнувшей девушки. Может ли быть, что, размышляя о жизни Грейс, Матильда решится изменить свою?
В новом сборнике повестей Ивана Погонина «Тайна Святой Эльжбеты» продолжается рассказ о буднях российской полиции и приключениях сыскного надзирателя Осипа Тараканова. В 1912 году Тараканов работает в Москве и Московской губернии, где расследует серию дерзких разбойных нападений. А в 1914-м судьба забрасывает его совсем далеко от родных мест… Начинается война, и Тараканов, собравшийся было уже уйти в отставку, решает продолжить службу и возглавляет сыскное отделение во Львове. И первое же серьезное расследование ставит его в тупик.
После отмены крепостного права, побед на Балканах в Российской империи разрабатываются конституционные изменения. Однако внутренние и внешние враги самодержавия начинают охоту на императора: пущен под откос царский поезд, взорван Зимний дворец. Расследованием этих преступлений поручено заниматься адъютанту Великого князя Константина Николаевича, капитану второго ранга Лузгину.
Голландец Роберт ван Гулик (1910-1967) не собирался быть профессиональным литератором. Большую часть жизни он прослужил в Пекине на дипломатической службе Ее Величества королевы Нидерландов. Однако, снимая по вечерам смокинг, ван Гулик садился за письменный стол – и постоянный герой его романов древнекитайский судья Ди Жэнь-цзе брался за расследование нового, необычайно загадочного преступления. – Разгадка тайны, Ваша светлость, кроется в рисунке на этой древней шкатулке. – Ма Жун почтительно склонился перед судьей.– Дело в том, что люди, замешанные в этом деле, верят в отвратительное учение, согласно которому, совокупление мужчины и женщины уподобляет людей богам и обеспечивает им спасение.– Меня не интересуют эти мерзкие ритуалы, – нахмурился судья Ди.