Дырявое ведро

Не назначайте мне встречу

завтра в четыре или

на пятницу, в полседьмого, —

не расставляйте сети.

Возможно, я завтра в четыре

буду в своей квартире…

Или же я не останусь

там ни за что на свете…

Время само — безвредно,

само по себе — свободно,

как, ненароком, к обеду

шагнувшая в кухню кошка.

Как оно может меняться,

если всегда — сегодня?!

Если за ним не гоняться,

оно навредить не сможет.

На мелкие-мелкие клочья

порву я листочки с планом.

Уже смеётся мгновенье,

вечностью всё заполнив.

Меня вам не заморочить

часами. Ведь это странно

живое и вечное время

резать на мёртвые комья.

Вернусь, может быть, под вечер,

а, может быть, и пораньше…

Не назначайте мне встречу,

облавой меня не гоните!

Не назначайте мне встречу,

не принуждайте к фальши.

Меня окружает вечность…

А вы «к трём часам» хотите…

Башня из камешков и песка…

Только всё бережно сложится —

Снова волною смывает тоска

Со стен безмятежные рожицы.

Снова рушатся корабли

Кренятся мачты бумажные.

Крылья, оказывается, не смогли

Доставить послания важные…

И — снова — заново! Только уже

С меньшей надеждой и силою,

Строишь, на том же, что был, этаже,

Пишешь по озеру вилами.

Кажется, всё, что ты делаешь — прах…

Лишь воплотится — рассыплется…

Прибой, разрушающий башенку прав,

Жаль, что никак не насытится.

Но правы и те, кто наутро опять

В игры играют песочные,

Копают канавки, от волн охранять

Пытаются стены непрочные.

И снова слизывает прибой

Цветы и окурки, и прочее.

И снова в душе наступает покой…

Но заново строить не хочется.

Хочется просто смотреть в облака,

Есть бутерброд подтаявший,

Следить, как легко проплывают века,

Как светится день наступающий.

В мае, когда ещё снег не растаял

В тёмных овражках под старыми елями,

Нас, как щенят, погулять выпускали

В лес у костра, с беготнёй и с качелями.

Папа сиденья готовил из лапника,

Мама шуршала кульком с бутербродами.

Я из коры запускала кораблики

В луже лесной над тенями подводными.

Пахло «железкой» и шпалами сонными,

Дымом, корой, прошлогодними листьями.

Сверху, сквозь кроны, смотрело бездонное

Синее небо окошками чистыми.

И на проталинках, нежно-пушистая,

Ярко цвела Сон-Трава фиолетовым,

Шерстка светилась её серебристая,

Было тепло ей и ночью поэтому.

Мы осторожно цветочных детёнышей

Гладили, трогали лапки их мягкие.

Спящие, были они — как зверёныши,

Те, что постарше — как звёздочки яркие…

В город с собой увозили бесценные

Запахи, солнце, отсутствие времени…

Чтоб вспоминать за бетонными стенами

Взгляд Сон-Травы и костёр под деревьями.