Мессала. Ты летишь по блеющим волнам
Где ночь могильная насквозь озарена
Зияньем колтуна косматой Береники,
Девичий хоровод в беспоясных туниках
Тебя уводит в круг, все босы и легки
Как души в юности, и груди их крепки
Летейской чернотой. В болотистом Аиде
Я жертвы принесу карающей Киприде
Чтоб дни твои вела, как некогда блесной
Той равнобедренной и пылкою весной,
Красавицы сустав сведя крестообразно,
Во власти пламени, влекущего к соблазнам,
Златые времена! Скрипящая кровать
Томимой Делии, где некогда страдать,
Прогулки с Цербером, приемы Персефоны,
На небе чудные рублевские плафоны,
На стогнах городских архангелов посты
И через Стикс ночной понтовые мосты —
Я помню вас, друзья! Забудешь ли такое?
Пусть жилы боевой биение тугое
Стремнины бдителя, которого играл —
Суровый славянин, я стопы не считал —
Разбудит Миноса дворцовые угодья,
Что возле Гатчины, в летейски половодья
Там Делия жила и мучила свирель
Пытаясь превозмочь доставшую капель.
Там мох благоухал и ели трепетали,
Я за базаром не следил и мне внимали,
Винище жрали мы и каждая бутыль
Весенних чувств моих не миновала брыл.
Невидимые за стигическим порогом
Мы шли за Делией к Эребовым отрогам,
Ты чушь несла, жена, крутя веретено,
Пряла и как могла бодяжила вино;
Где Приапеи край и острова святые
Глядишь, сокочут ли развратницы младые,
Там улиц майских лен летел заподлицо
И Коцита дуга смотрела мне в лицо;
Мне виден зоркий мир и я готов стараться,
Уж Маша в шлепанцах летит! власы струятся
По воздуху, в дверях задумчивый супруг
Вкушает отходной оторванный досуг
И зацветает лавр и киннамона лозы,
У Флегетона мирт, на Ахеронте розы…
Теперь все кончено. Я сам уже причтен
К незримым сущностям, косарь, Наполеон,
Я по понятию живу, я существую
Онтологически, ансельмово паную,
Несуществую я, и с этого вполне
Богов отсутствие доступно стало мне,
Как Эпикура тень, живу и привечаю
Жизнь незаметну — я и сам не замечаю,
Харон мой друг, его шумит таксомотор,
Трамвай в Элизиум уносится, востер,
А я не борозжу небесны пропилеи
Поскольку Делия внимает Лорелее.
