Звук падающих вещей - [56]

Они остановились всего один раз на полпути, в придорожном ресторане, где на бетонной террасе с гладким полом стояли три пустых столика. Элейн зашла в туалет, увидела в полу овальную дыру и два металлических следа, которые указывали, куда ставить ноги; она писала, сидя на корточках, поддерживая обеими руками юбку и слыша запах собственной мочи; и тут вдруг поняла, что впервые с момента родов вокруг нее не было других женщин. Она осталась одна в мужском мире, они с Майей остались одни; эта мысль никогда раньше не приходила ей в голову, хотя она уже два года провела в Колумбии.

Когда они спустились в долину Магдалены и в машину ворвалась жара, Рикардо открыл окна, говорить стало невозможно, и они молча ехали прямо к Ла-Дораде. По обеим сторонам дороги мелькали равнины и холмы, похожие на лежащих бегемотов, пасущиеся коровы, в воздухе кружили ястребы, выглядывающие и вынюхивающие что-то, чего Элейн не видела и не чувствовала. Капля пота, затем еще одна стекла по ее боку и потерялась где-то в районе талии, еще не вернувшейся к прежним размерам; Майя тоже вспотела, Элейн сняла с нее шаль и погладила пальцем ее пухлое тельце, складочки полупрозрачной кожи, заглянула в ее серые глаза, которые не смотрели на нее, а точнее, рассеяно и тревожно смотрели на все сразу.

Когда она снова подняла взгляд, то увидела пейзаж, который не узнавала. Неужели они въехали в деревню, а она не заметила? Или Рикардо нужно было сначала куда-то заехать? Она спросила: «Где мы, что случилось?» Но он не ответил или не расслышал из-за шума.

Они свернули с главной дороги и теперь пересекали луг по проселку, накатанному между деревьями, кроны которых не пропускали света, то и дело приходилось огибать ограды из колючей проволоки, – некоторые деревянные колья так наклонились, что почти касались земли и служили насестом для птиц с ярким оперением.

– Куда мы едем? – спросила Элейн. – Девочке жарко, я хочу ее искупать.

Ниссан остановился, в салоне сразу же почувствовалась тропическая жара.

– Рикардо? – позвала она.

Он вышел, не глядя на нее, обошел джип, открыл ей дверь.

– Выходите, – попросил он.

– Зачем? Где мы, Рикардо? Мне нужно домой, я хочу пить, девочка тоже.

– Выйдите на секунду.

– Мне нужно в туалет.

– Это ненадолго, – сказал он. – Выйди, пожалуйста.

Она подчинилась. Рикардо протянул руку, но понял, что обе руки у нее заняты. Тогда он положил ладонь ей на спину (Элейн почувствовала, что рубашка уже пропиталась потом) и повел туда, где дорога кончалась, а забор превратился в деревянную раму, квадрат из тонких жердей, который служил воротами. С большим трудом Рикардо открыл их.

– Входи, – сказал он.

– Куда? – спросила она. – В этот загон?

– Это не загон, это дом. Наш дом. Просто мы его еще не построили.

– Не понимаю.

– Шесть гектаров с выходом к реке. Половину я уже заплатил, а другую половину – через полгода. Мы начнем строить, когда скажешь.

– Скажу что?

– Каким ты хочешь видеть наш дом.

Элейн огляделась, попыталась заглянуть как можно дальше и обнаружила, что горизонт закрывала только серая тень горной гряды. Земля, ее земля, шла чуть под уклон, а там, за деревьями, начинала спускаться к открытой долине, к берегу Магдалены.

– Этого не может быть, – сказала она. Элейн чувствовала дыхание жары на своем покрасневшем лице. Посмотрела на небо, на котором не было ни облачка. Закрыла глаза, глубоко вздохнула; почувствовала – или ей показалось, что почувствовала – порыв ветра. Она подошла к Рикардо и поцеловала его. Торопливо, потому что Майя заплакала.

* * *

В новом доме стены были белыми, как полуденное небо, а терраса была выложена гладкой и светлой плиткой, такой чистой, что на ней была видна дорожка муравьев вдоль стены.

Строительство дома заняло больше времени, чем ожидалось, отчасти потому, что Рикардо хотел во всем участвовать, но еще и потому, что все службы в округе работали еле-еле, и даже щедрые взятки, которые Рикардо раздавал налево и направо, не сильно ускорили подключение электричества и воды (провести канализацию было невозможно, но зато оказалось, что так близко к реке легко сделать хороший септик).

Рикардо построил конюшню для двух лошадей на случай, если Элейн в будущем снова займется верховой ездой; сделал бассейн и установил карусель для Майи, хотя пока она еще и ходить-то не умела, распорядился посадить кустарник и сейбы там, где не было тени, и невозмутимо наблюдал, как рабочие красили белой краской стволы пальм, несмотря на протесты Элейн.

Еще он построил в двенадцати метрах от дома сарай, ну или то, что он называл сараем, хотя его бетонные стены были такими же прочными, как и у самого дома, и там, в этой темнице без окон, в трех шкафах, закрытых на замки, хранил непромокаемые мешки с купюрами по пятьдесят и сто долларов, туго перетянутые резиновыми лентами.

В 1973 году, незадолго до создания в США Управления по борьбе с наркотиками, Рикардо написал на доске название асьенды: «Вилла Елена».

Когда же Элейн заметила, что вывеска ей нравится, но куда ее такую огромную приспособить, Рикардо построил въездные ворота из кирпича – две колонны, покрытые побеленной штукатуркой, а над ними перекладину, облицованную глиняной плиткой, и прикрепил к ней вывеску на двух цепях, выглядевших так, будто их подняли с затонувшего корабля. Затем заказал высокую деревянную дверь зеленого цвета и хорошенько смазал засов.