Звёзды в сточной канаве - [65]

– Да я уже всё оплатила. Зря, что ли, детишек языку учила? – простодушно ответила Ольга и добавила, – а сегодня отменила занятие с ученицей. Чтобы убраться к твоему прилёту. И сейчас в этой квартире так чисто… и так одиноко, – на последних словах девушка снова всхлипнула.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, насколько могли говорить спокойно. И я должен был разорвать связь. Но не сразу хватило воли это сделать. Я ещё успел заметить через веб-камеру, которую она тоже не выключила, внезапный переход своей любимой от мрачной меланхолии к решимости действовать. Как она полезла в поисковик, вслух проговаривая свои мысли: «Я знаю, в каком храме помолиться, чтобы поддержать любимого. Ёлки-палки, ну и Тьмутаракань. Ладно, поставлю будильник, всё равно сон не идёт после таких новостей…»

Дальше мы всё-таки разорвали связь, и остальное я не видел.

Как Оля пошла курить на балкон, а после того как догорела сигарета, всё-таки перебудила соседей надрывным пением:

От тебя до меня – лишь окно с погасшим светом.

От меня до тебя – сорок тысяч километров.²⁰

С утра Ольга действительно проснулась раньше будильника, и к началу богослужения успела в храм равноапостольной княгини Ольги в посёлок Прибрежный. Подав записки о здравии, она нашла икону святителя Алексия, митрополита Московского, воспетого в недавно снятом фильме «Орда», и стала беззвучно, одними губами шептать молитвы, какие знала из молитвослова, и своими словами молиться тоже. А глаза, помимо её воли, не могли даже на публике сдержать слёзы. Когда она приподняла руки к небу, широкие рукава блузки съехали к локтям, открыв татуировку на правом предплечье.

Приходские бабульки, сидевшие рядом на лавке, увидев молящуюся со слезами молодую девчонку с наколкой, стали шептаться:

– Наверно, наркоманка пришла покаяться в своей жизни непутёвой.

– Да нет. Наркоши, они худые. А эта во какая статная баба. Зэчка, наверно, с зоны недавно вышла.

Отчасти они угадали. Ольга действительно была бывшей наркоманкой и когда-то давно в тюрьме сидела. Но только отчасти. Плакала она не за себя.

А после окончания службы, поцеловав крест, она столь же решительно, как в храм, устремилась на работу. Но не по делам фирмы.

Затребовав у охранника ключ от помещения для репетиций, она даже не пожелала отвечать, зачем он ей понадобился, не спасовав перед перспективой нарваться на конфликт.

Охранник испугался предельно сухой фразы «Производственные процессы отделов охраны не касаются» и выдал требуемый ключ.

Это одна из многочисленных общих у нас с Олей черт характера – переход на холодный официально-деловой стиль общения означает попытку сдержаться на предпоследней стадии гнева, чтобы не дать ей закипеть до последней стадии, нервного срыва.

Несмотря на приличную звукоизоляцию, хотя бы тихие звуки из помещения для репетиций всё-таки слышны, когда кто-то играет на электрогитаре. Даже при закрытых дверях. А Ольга впопыхах, боясь упустить вдохновение, двери закрыла неплотно, так что было даже слышно, как она поёт.

Слова и музыка родились у неё в голове по дороге, и ей осталось только прослушать, как песня прозвучит на самом деле, и записать её. На всё, про всё она потратила не более получаса.

Но и этого времени оказалось достаточно, чтобы её застали музыканты из имеющейся в нашем коллективе рок-группы «Воздушная тревога», тоже решившие порепетировать в свободное от работы время.

Саня, лидер группы, дал знак, чтобы ребята не мешали творческому процессу, и стал прислушиваться, как из-за двери доносилось:

The rain is cold, the wind is strong,

The sky is dirty grey…

But I believe: it won’t be long,

All clouds will go away.

The Sun will shine your splendid face,

The loneliness will end –

I’ll overcome this boundless space

And take you by the hand.

My darling, don’t be sad, don’t cry,

And I won’t be sad too –

Just spread your wings and rise to the sky,

And I will fly with you.²¹

Только когда смолкла музыка, и послышалось, как Ольга стала собирать инструменты, Саня дал знак музыкантам и прошёл в студию вместе с ними. Сделав вид, что застал там сотрудницу неожиданно. Хотя, на самом деле, это было неожиданно только для неё, увлечённой игрой и поэтому не слышавшей, что кто-то подошёл.

– Кто автор песни? Бонни Тайлер? – на полном серьёзе спросил Александр, думая, что слова и музыка, вроде как знакомые, но чьи, он в упор не помнит.

– Краснова Ольга Владимировна, – ответила певица, гордо тряхнув шевелюрой и направившись к выходу.

– Постой, не уходи! – закричал ей вслед удивлённый лидер группы, – я не знал, что ты настолько талантливый музыкант и композитор. Не хочешь поиграть с нами?

– Попытка – не пытка, – пожала плечами Ольга и осталась репетировать с группой.

Но я, сидя безвылазно в своём ближнем Подмосковье, ничего подобного не подозревал и о творческом порыве своей пассии не знал.

Вопреки обыкновению, Оля, всегда предельно открытая со мной, ни словом, ни намёком не обмолвилась о том, что сочинила в воскресенье.

Об этом вообще никто не знал, кроме музыкантов группы «Воздушная тревога», с которыми она теперь часто репетировала после работы или в обеденный перерыв.