Звездные гусары: из записок корнета Ливанова - [5]

– Как думаете, Ливанов, отыщут Спицына или нет? – спросил Миногин, ерзая и теребя ментик.

– Кто ищет-то, вы забыли? – хмыкнул Лимонов. – Мшинский же ищет!

– Ну и что? – сказал я.

– Вы бы стали искать человека, который так вас оскорбил?

– Может быть… Не знаю, – честно признал я.

– А, не знаете! В степи – жутко, черно, наши далеко, видимость – нулевая. Горючего в обрез. А?

– Отстаньте, Лимонов, – оборвал я его и пошел зачем-то в офицерский клуб.

Там рассказывали о последних новостях.

После часа бесплодных поисков полковник приказал ротмистру Мшинскому возвращаться.

– Э… – неожиданно и нежно просюсюкал князь. – Че’товски пвохая свышимость, господин повковник. Ба, да т’т засада! Цевых четы’е машины…

После чего оборвал связь.

Комаров-Лович сулил Мшинскому страшные кары, но в эфире ничего не содрогалось в ответ. Полковник заперся у себя, выставив за дверь доктора Щеткина.

В курительной сохранялось важное молчание. Все страшно дымили и поглядывали друг на друга. Мною овладело общее беспокойство, но увы – недоставало выдержки для достойного переживания. Я то и дело выскакивал во дворик. Потом мне захотелось спать от всех этих волнений, и я ушел к себе на квартиру, гадая, чем закончится дело.

Как водится, самое интересное я проспал, за что не могу себя простить до сих пор.

Уже светало, когда глайдер Мшинского, заваливаясь набок и пьяно вихляясь, появился над степью в пределах видимости. Наконец он дотащился до площадки и не сел даже, а плюхнулся на брюхо. Из помятой кабины выбрался князь, оглядел столпившихся и сказал:

– Господа! Помогите изв’ечь Спицына. Его, ка’этся, контузило.

Выстроившиеся офицеры и солдаты приветствовали его троекратным “ура!”.

Как оказалось, князь, попав в засаду, сам был подбит и ухитрился посадить глайдер “за ба’ханчиком”, где его не нашли с воздуха. Потом он поднял машину – “Она шва на па’оль-д-оннеге, господа!” – и повел ее на предельно малой высоте: “Иногда я свышав, как колючка ца’апава дно!” Когда от горючего оставались последние капли, князь увидел глайдер Спицына. Поручик в бессознательном состоянии, но “сове’шенно живой” находился внутри.

Перенеся Спицына в свою машину, ротмистр долго думал, как бы перелить топливо из Спицынского глайдера. Снять бак в одиночку было невозможно.

– И совевшенно свучайно, господа, я вспомнив, чтэ п’д сиденьем у мэня есть цевый ящик одно’азовых мундшутков, таких пвастиковых…

Вставив все девяносто мундштуков один в другой,ротмистр получил таким образом натуральный трубопровод и – “бваго машина по’учика лежала на п’иго’очке, а моя, нап’отив, в низочке…” – аккуратно перелил горючее в свой бак. “Че’товски медвенно текво, господа”.

Когда Спицын пришел в себя в лазарете, князь Мшинский вошел в его палату, морща нос от больничных запахов.

– Ве’оятно, меня посадят под а’ест за неподчинение, – сказал князь, – но вы можете п’ислать секундантов на гауптвахту.

Говорят, что Спицын разрыдался и просил прощения. Скорее всего, князь помирился с ним. Во всяком случае, дуэли не было. Спицын скоро был переведен в другой полк, а после и вовсе вышел в отставку.

Перед балом

Мы едва разложили партию в клопштос, как вошел полковой ординарец Буздалёв и доложил о прибытии галактического транспорта “Кустодиев”, который давно ожидали. Он доставил партию грузов и приписанного к нашему N-скому полку подпрапорщика Понизовского.

Офицеры, как известно, любят новости и сплетни. В этом нет нам равных; потому мы побросали карты и с видимой ленцой и даже небрежностью направились к транспортным службам.

Грузы уже перетаскивали: коробки, ящики, несколько небольших саквояжей, поднимаемых с особой бережностью, – не то новые приборы для механиков, не то очередные безделушки для его превосходительства. Он заказывал их по галактическому реестру в антикварных магазинах – хотел слыть ценителем.

Мы курили и переговаривались о самых незначительных вещах, вроде тайфуна “Татайя”, который надвигался на западное побережье. Тайфун на побережье нас мало касался и потому служил превосходной ширмой для сокрытия общего любопытства касательно нового младшего офицера.

Наконец он появился. На пороге транспортного терминала возникла нелепейшая фигура, какую только можно вообразить. Красный ментик повис на вздернутом плече, как шальная кошка, случайно сюда вспрыгнувшая. Шнуры выглядели устрашающе: казалось, будто это лианы, причем имеющие откровенное намерение удушить подпрапорщика или, по крайней мере, высосать из него всю кровь. Тем не менее он довольно ловко двигался во всей этой амуниции, только по походке не всегда можно было определить – вправо он намеревается шагнуть в следующий раз или влево.

– С другой стороны, в него трудно будет попасть из пистолета, господа, – вполголоса сказал корнет Дудаков.

Все засмеялись.

Понизовский заметил это и чуть притормозил, но затем решил приветливо улыбнуться нам в ответ. Вместо зубов у него обнаружились черные корешки.

Вежливость понудила нас сделать вид, будто так и надо.

– Приветствуем вас от лица всего нашего офицерского состава, – произнес безупречный Алтынаев и четко склонил голову.

Понизовский слегка растерялся.