Звезда и крест генерала Рохлина - [4]
Он вышел на улицу и спустился в подземный переход, чтобы перейти Новый Арбат и зайти в «Военторг». Перед тем как уехать в Волгоград, он решил купить летнюю рубашку. Неожиданно на углу возле стены на маленьком стульчике в камуфляжной куртке увидел сидящего капитана. Рядом с ним к стене были приставлены костыли. Точно так же, как и у Павла Сергеевича, из под камуфляжа у него была видна тельняшка. На груди блестели орден и медаль. На полу лежала зимняя, перевернутая как котелок шапка. В ней Рохлин заметил мелочь, смятые бумажки. Капитан играл на гармошке и с надрывом пел:
Рохлин поравнялся с певцом, искоса посмотрел на него и уже было сделал шаг, чтобы пройти мимо, но неожиданно остановился и посмотрел в упор на поющего капитана. Тот, поймав взгляд, на секунду прервал песню, покосился на красные генеральские лампасы и громко, с вызовом, крикнул:
— Ну, что, генерал, отбомбись! А если денег нет, рядом садись…
Рохлин достал из кармана десятку, посмотрел на певца, на его награды.
— Не бойся, они настоящие, — все с тем же вызовом буркнул капитан. — Получил за Бахарскую и Ургунскую операцию.
— Да, вижу и узнаю лихого вояку. Восемьсот шестидесятый полк, капитан Савельев?
Певец оглянулся по сторонам, затем впился взглядом в лицо Рохлина. На лице у него появилась виноватая улыбка.
— Товарищ подполковник, извините, товарищ генерал, вы?! Вот не думал вас здесь встретить! Генералы по этому проходу редко ходят. Они больше там, наверху, по асфальту на черных «волгах» рассекают.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Рохлин.
— Видите, пою, деньги на жизнь зарабатываю. Людям нравится, и я вроде бы при деле. Хотите, я вам и только для вас «Марш танкистов» сыграю?
— Не сыпь мне соль на рану, — сказал Рохлин.
— А я и это могу.
И Савельев, растянув гармонь, затянул на весь проход:
— Вот что, капитан, сворачивай свою гармонь, — приказал Рохлин. — Пойдем, поговорим.
Савельев с сожалением посмотрел на свою шапку, на проходящих людей и, вскочив на ноги по-военному, ответил:
— Слушаюсь!
Они поднялись вверх на улицу.
— Тебе не стыдно, Савельев? — начал Рохлин. — Просить офицеру милостыню — последнее дело.
— А вы бы, товарищ генерал, посидели годик на воде, может, тогда бы не задавали такой вопрос, — хмуро ответил Савельев. — У каждого своя судьба. Ее на хромой кобыле не объедешь. Знакомств у меня нет, высоких покровителей тоже. Что, думаете, я один такой? Здесь, в Москве, немало наших обитает. Может, помните капитана Рогозу? Уволен из армии. Работает где-то в охране.
— Как не помнить? Помню Рогозу.
Рохлин остановился, оглядел капитана, улыбнулся слегка.
— Вот что, Савельев. Ты найди этих ребят. В 19:00 жду вас на проспекте Вернадского. Спросишь общежитие Академии Генерального штаба. Меня найдете в 42-й комнате. На вахте я скажу, чтоб вас пропустили. Договорились. Жду.
Утром Савельев разыскал своего товарища по Афганистану капитана Рогозу. Тот, выслушав предложение съездить к генералу, сказал, что было бы неплохо пригласить прилетевшего из Пицунды полковника Павла Поповских, поскольку генералу, наверное, будет интересно, из первых рук знать, что варится там, на юге, между Абхазией и Грузией. Посовещавшись, они позвонили в госпиталь Варваре Семеновне Зверевой. Рогоза вспомнил, что Варя была знакома с Рохлиным, и они решили сделать генералу сюрприз. Вечером, как и договорились, они были в общежитии.
— Варвара Семеновна, Варька, ты?! — воскликнул Рохлин, увидев Звереву. — Ну и везет мне сегодня на встречи!
— Товарищ генерал, вы же сами говорили, что само по себе ничего не едет и уж тем более не везет, — улыбаясь, сказал Савельев. — А Варвару Семеновну мы разыскали в госпитале Бурденко. Узнав, что вы здесь, решили высадиться к вам малым десантом. Надеюсь, вы не возражаете?
— Какие тут могут быть возражения! Такой подарок!
— Очень рада видеть вас, товарищ генерал, живым и здоровым, — сказала Варя.
— Капитан Рогоза и полковник Поповских, — представились мужчины.
— Рад видеть вас, друзья! — сказал Рохлин.
С шутками и смехом зашли в комнату Там на диванчике сидел человек в кремовой рубашке с погонами полковника. Заметив вошедших, полковник отбросил в сторону журнал и начал подниматься.
— Геннадий Иванович, познакомься: это мои сослуживцы по Афганистану, — сказал Рохлин. — А это Варвара Семеновна, она меня в госпитале, можно сказать, на ноги подняла.
Полковник смущенно улыбнулся, осторожно взял Варину руку, поцеловал.
— Не только тебя, она вот и меня подняла, — шутливо сказал он. — Хочу представиться: Геннадий Иванович Захаров. Можно просто, Геннадий Иванович.
— Хорошо, Геннадий Иванович, а меня можно просто Варей, — рассмеялась Зверева.
— Так, значит, вы и есть та самая Варя? Лев Яковлевич мне про вас все уши прожужжал.
— Ну, уж, прямо-таки и прожужжал?
Рогоза достал из пакета бутылку водки и коробку конфет.
— Это еще что за фокусы? — нахмурился Рохлин. — Ко мне в гости с тульским самоваром. Нет, мы так не договаривались.
На пути из Бодайбо в Иркутск гидросамолет попадает в грозу. Полыхают молнии, машину кидает из стороны в сторону, крылья раскачиваются, точно фанерные листы. Падают обороты двигателя, командир принимает решение сбросить груз и вдруг видит направленный на него пистолет… В основе повести «Отцовский штурвал» лежат реальные эпизоды, связанные с повседневной работой авиаторов, героическими традициями сибирских пилотов. Сергей Жигунов по примеру отца становится летчиком и продолжает трудное, но необходимое для таежного края дело.
В книгу известного сибирского прозаика Валерия Хайрюзова «Точка возврата» вошли повести и рассказы, посвященные людям одной из самых мужественных профессий — летчикам. Каждый полет — это риск. А полет над тайгой или тундрой — риск вдвойне. И часто одной отваги и решимости бывает мало. А лететь надо. В любую погоду, в любое время года. Потому что только от них зависит, выживет ли в зимовье тяжелобольной, получат ли продукты отрезанные пургой буровики, спасутся ли оленеводы от разбушевавшейся огненной стихии и… встретятся ли двое, стремившиеся друг к другу долгие годы?..
Новая книга известного писателя-сибиряка Валерия Хайрюзова – это яркая, объемная, захватывающая и поразительная по своей глубине панорама жизни сибирской глубинки.Герой повести «Болотное гнездо» Сергей Рябцов, отслуживший срочную и успевший получить «печать войны» в Афганистане, возвращается в родные места, в притаившийся среди иркутских болот, богом забытый поселок, – и узнает, что жить отныне ему негде. Родственники решили, что он погиб, и продали дом, в котором Сергей вырос. Неожиданно для себя парень оказывается перед непростым выбором: попытаться вернуть прежнюю жизнь или начать новую с чистого листа?..В повести «Луговой мотылек» люди, вынужденные всеми силами бороться с нашествием прожорливого вредителя, оказываются в ситуации, когда нужно решать, готов ли ты пожертвовать собственным добрым именем ради спасения общественного урожая?А пронзительная, берущая за душу история дружбы и беззаветной преданности собаки и человека в новелле «Нойба» не оставит равнодушным никого!
В новую книгу «Почтовый круг» молодого иркутского писателя. командира корабля Ан-24, лауреата премии Ленинского комсомола вошли повести и рассказы о летчиках гражданской авиации, в труднейших условиях работающих на северных и сибирских авиатрассах. Герои книги — люди мужественные, целеустремленные и по-современному романтичные.
В новую книгу Валерия Хайрюзова «Чёрный Иркут» вошли рассказы, объединённые темой гражданской авиации, и сочинения последних лет. Автор рассказывает о людях, ещё вчера сидевших в кабинах самолётов, работавших в редакциях газет, стоявших в операционных. Героям выпала судьба быть не только свидетелями, но и участниками исторических событий в России на рубеже тысячелетий. В своих произведениях автор использует легенды и предания народов, издревле проживающих на берегах сибирской реки Иркут, берущей своё начало в отрогах Восточного Саяна. Два потока — Белый и Чёрный Иркут — впадают в Ангару.
Валерия Хайрюзова критики окрестили сибирским Сент-Экзюпери. Как гражданский летчик он летал над просторами Сибири, над Европой и Азией, как депутат «расстрелянного» Верховного Совета России 1990–1993 годов побывал в «коридорах власти», чудом оставшись в живых. Помимо произведений о любви, летном братстве, о простых и непростых людях, в книгу вошли повести и о тех трагических днях. Присущее летчикам «чувство экипажа», когда самолет — маленькая планета, а экипаж — ее правительство, отвечающее за жизнь своих пассажиров в прямом смысле головой, позволяет В. Н. Хайрюзову видеть и описывать людей, события и явления с особой, сущностной, стороны.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.